Правитель империи
Шрифт:
— Ах, да это же мои слезы». Она медленно подняла голову. И тут же поняла, что идет дождь. На какой-то миг Рейчел выпустила из рук поводья. Гордый Принц на ходу резко тряхнул головой, поводья куда-то исчезли. Пытаясь их нащупать, Рейчел припала к шее и с ужасом поняла, что лошадь понесла. Кончился лес. Началось бесконечное ровное поле. Рейчел робко попыталась освободить ноги из стремян, еще раз, еще. наконец поняла, что ей это не удастся сделать. И лишилась чувств…
Когда Джерри подскакал к тому месту, где стоял Гордый Принц, он увидел молодого парня,
— Что здесь происходит? — выкрикнул Джерри, резко осаживая Голубую Кровь. И тут Рейчел медленно открыла глаза. Она посмотрела на парня, на мужа, тихонько простонала: — Я упала, кажется!
— К счастью, нет, миссис, — негромко ответил парень, осторожно помогая ей стать на ноги. Рейчел в изнеможении прислонилась спиной к лошади, ладонями закрыла лицо.
— Вы не ответили на мой вопрос, — бесстрастно заметил Джерри.
— Извините, сэр. Я увидел, что лошадь понесла, и миссис вот-вот свалится ей под копыта.
— Ну и?
— Мне удалось остановить лошадь. Правда, с трудом…
«Остановить Гордого Принца на полном скаку — жаль, мне не довелось быть свидетелем этого зрелища», — подумал Джерри, разглядывая незнакомца. Высокий, широкоплечий, смазливый тонкий нос, большие темно-синие глаза, припухлые губы. Глубокая ямка на подбородке, черная нитка усов, черные густые волосы. Небольшой, четкий шрам над переносицей. Одет стандартно, небрежно. Лет двадцати пяти, не больше. Джерри подошел к Рейчел, обнял ее одной рукой: — Кому я обязан спасением моей жены?
— Меня зовут, сэр, Ричард Маркетти. Попросту Дик, если вам будет так удобнее.
Он улыбнулся, и Джерри увидел два ряда ровных, крепких голливудски белых зубов. «У итальянца, — подумал Парсел, может не быть даже нижнего белья, но у него всегда преотличные зубы. Национальное достояние».
— Ты сможешь доехать до дома верхом, дорогая? — спросил он Рейчел. Она кивнула, слегка пожав его руку. Джерри помог ей сесть в седло. — А вы, сказал он бесстрастно итальянцу, поведете Принца под уздцы.
Парень молча повиновался. Закрыв глаза, Рейчел мерно покачивалась в седле. Джерри. ехавший сзади, не отрывал от нее взгляда.
«Как хрупка жизнь, — думал он, — как чертовски хрупка! И едва ли не самое хрупкое из всего живого — человек. Всесильный завоеватель космоса, недр и вод может отправиться на тот свет от ничтожного пореза бритвой, от слабого сквозняка, от глотка некипяченой воды. Подумать только — любимая лошадь понесла, и, не окажись волею судьбы поблизости этот итальянец, — могло бы произойти худшее… Кстати, кто он такой и как он здесь очутился?»
Джерри молча, вопрошающе посмотрел в спину парню. Тот шагал легко и быстро. темнело. Надвигалась буря. Тишина стояла звонкая, тревожная. Не слышно было даже обычного пересвиста птиц. Копыта лошадей тонули в траве. Раза два в ней прошуршал кто-то невидимый — и вновь ни звука.
«И парадокс бытия, — поток мыслей Джерри продолжался в том же русле, — едва ли не самый злой — заключен в том, что „венец творения“ почти никогда не ведает
— Каким образом вы оказались… (поначалу Джерри хотел сказать «на моей земле», но передумал) на том поле? Везде ограды. Везде указатели «Частная собственность». Егеря ненароком и подстрелить могли.
Они уже сидели в гостиной, Джерри переоделся. Рейчел поднялась в спальню, шепнув мужу, чтобы он отблагодарил парня. «Этого милого апеннинского Дика». (Почему «апеннинского», почему не «альпийского»?). Итальянец пил бурбон с содовой, Джерри — некрепкий «мартини».
— И кто вы? — продолжал он. _ Студент? Сезонный рабочий?
Фермер?
— Я — бродяга, — улыбнулся парень. Помолчав, продолжал: — Учился в Беркли. Бросил — надоело. Да и деньги отец перестал присылать. Разорился. У него овощная лавка была в Атланте. А у вас очутился очень просто перемахнул через забор: хоп — и все. Егерей и вообще кого бы то ни было на этом свете не боюсь.
Он сделал глоток, поморщился, отставил от себя стакан.
Вновь улыбнулся, сказал: — Вообще-то я не пью. А закон нарушил, потому что очень хотелось на дом взглянуть. Много о нем в округе говорят, хвалят. — Забудем о законе, — примирительно сказал Джерри. — Вы спасли мою жену и я хочу, чтобы вы сами определили сумму вознаграждения.
Маркетти взял стакан, налив в него апельсинового сока, опустил три кубика льда. Покачал головой: «Разве я за деньги спас вашу жену?».
«Нищий альтруист», — усмехнулся про себя Джерри. Вслух сказал: — Вы, разумеется, противник всякой собственности?
— Вовсе нет, — быстро возразил парень. — Я отнюдь не верю во вселенский «красный» рай с обобществленными заводами, домами, машинами, женами.
— Тогда в чем же дело, пресвятая дева Мария?
Джерри тяжелым взглядом изучал итальянца.
— Не могу считать чистым заработок на неловкости женщины. Впрок не пойдет, — он опять улыбнулся.
«Любопытно», — Джерри приготовил себе «мартини» покрепче.
— И давно ты бродяжничаешь?
— Да нет! — парень махнул рукой. — Приехал на похороны отца из Сан-Франциско, там временно в газете линотипистом работал. И вот решил из Атланты в Нью-Йорк пропутешествовать. Бесплатно, если удастся.
— Вот и чудесно, — воскликнула Рейчел, спускаясь по боковой лестнице в гостиную. Щеки ее вновь порозовели. Легкий бежевый шерстяной костюм обтягивал крупную крепкую грудь, тонкую, редкостно тонкую талию. — Мы скоро едем в Нью-Йорк и могли бы — вполне бесплатно, не так ли, Джерри? подвезти и вас в любой район.