Правитель Пустоты. Карающий орден
Шрифт:
Сам того не заметив, Аш уже подошел к центральной Храмовой площади, где вовсю кипела жизнь большого города, который просыпался задолго до восхода солнца. Сердце столицы билось в своем привычном ритме суеты и хлопот. Торговцы-коробейники слонялись в толпе, предлагая безделушки, пытаясь перекричать гомон сотен голосов. Блестящие наконечники копий стражников то здесь, то там возникали над волнами людской массы: это защитники правопорядка выискивали особенно шумных лоточников, чтобы оштрафовать их за торговлю в неположенном месте и выпроводить в сторону рынка.
Грандиозная овальная площадь поражала воображение размахом, а венчал ее величественный
Профессор прошел мимо небольшой толпы, которая увлеченно слушала проповеди нескольких младших жрецов в длинных черных туниках, символизировавших отказ от всех мирских благ и полную преданность богу. Кто-то упоенно внимал божьим слугам, другие же с потухшим взглядом изучали мостовую у себя под ногами, не воспринимая проповеди. Аш с отвращением поморщился: он еще помнил времена правления прошлого Пророка Бога, когда людей не заставляли насильно ходить в храм и жертвовать последние деньги на радость жрецам. Владыка Ской Гервасиус же, едва взойдя на вершину дворцового храма, сразу бойко ударился в строительство богослужебных зданий: из казны деньги рекой потекли в религиозные школы, сотни платиновых квиков были потрачены на украшение храмов. И хотя народ очень скептично воспринял новые веяния, считая, что налоги следовало направить на военные нужды, но говорить об этом вслух побаивались – Сыны Залмара, преданные воины Владыки, называемые не иначе как цепными псами, всегда зорко следили за жителями из тени. Любые мятежные настроения, направленные против власти Пророка Бога, быстро и жестоко пресекались на корню.
Вместе с потоком людей, наводнивших площадь, Аш неторопливо двигался вперед. На самом деле, он весьма торопился, профессор уже опаздывал на собственное занятие, но расталкивать народ локтями Ашарху не позволял статус, да и вряд ли кто-нибудь пропустил бы его. Взаимное уважение жителей друг к другу всегда резко заканчивалось в душной толчее.
Почти на выходе с Храмовой площади Аш обратил внимание на толпу зевак, окруживших какого-то оратора.
– Сыновья и дочери Залмара, что может быть более радостным, чем послужить на благо нашей родины, отдать долг милостивому Владыке и восславить мудрейшего Залмара в сражениях? – высокий бородатый мужчина в полном латном доспехе пытался перекричать гул, стоявший на площади. – Верно! Ничего на свете праведнее быть не может!
Кто-то вяло и отрешенно поддакнул воину из толпы, но особенного эффекта среди
– Подлые имперские захватчики стоят на наших границах, они жаждут крови для их скверной языческой богини, они хотят сделать рабами наших детей и попрать нашу веру! И только единой силой сердец сможем мы оттеснить поганых ифритов с нашей праведной земли!.. И верьте мне! Те, кто отвернутся от своей родины в минуту нужды, будут прокляты именем истинного бога! Ибо Залмару и нашей стране важен каждый человек, каждая душа в этот час!.. Подходите ближе, всем найдется место в полку ордена Желтой Иволги! Вот вы, эфенди, подайте людям пример!
Аш неожиданно почувствовал, как его за рукав нагло и жестко вытягивают из толпы. Мгновение, и рослый воин, едва переводя дыхание после бравурной речи, уже изучал свой улов, а по его покрасневшему широкому лицу тек пот. Огромный шатер горчичного цвета раскинулся за спиной мужчины, а у него под мышкой был зажат шлем, украшенный пучком желтых перьев. Всюду на высоких древках трепетали на ветру флаги ордена с изображением птицы, расправившей крылья в полете, и тяжелые полотнища с гербом Залмар-Афи – серебряной Башней на черно-белом щите.
– Не откажите в счастье моему отважнейшему господину Цир Орханту, рыцарю-хранителю ордена Желтой Иволги, лицезреть вас в рядах его воинов, эфенди!
Бородач нависал над Ашархом на целую голову, а на его лице была высечена непоколебимая уверенность в собственной значимости.
– Что?.. – пробормотал не сразу сориентировавшийся в ситуации профессор, а его уже с нескольких сторон обступили хмурые солдаты, вонявшие кислым потом и чесноком, отрезая все пути для побега.
– Отлично! Вижу, вы согласны! Я запишу вас в добровольцы!
Воин, очевидно, даже не собиравшийся ничего слушать, отпустил рукав Ашарха и двинулся внутрь шатра, где на грубо сколоченном столе вперемешку валялись испачканные воском свитки, печати и перья. Рядом на скромной табуретке сидел сгорбившийся старик, занимавшийся письменной работой и вяло водивший сточенным пером по бумаге.
– Вы меня не дослушали! – профессор повысил голос, чтобы привлечь внимание оратора. – Вы забываетесь, эфенди! Я – профессор!..
– Ага. Ну, конечно! А я – бордель-маман…
Загоготали солдаты, оценившие незатейливую шутку своего командира.
– Все вы, как сюда попадаете, сразу начинаете титулами и должностями прикрываться. Будто каждый второй в этом городе знатная особа. Тьфу! – бросил бородач и впился в лицо Ашарха цепким взглядом. – А на проверку всегда оказывается, что никакие вы не академики, а трусливые лжецы, ищущие, как бы отвертеться от армии и отсидеться дома у мамки под юбкой…
Профессор молча одернул кафтан, демонстрируя металлический значок с изображением книги.
– Выпустите меня отсюда немедленно, – бросил он холодно и резко. – Я уже должен быть в академии. Или вы желаете лично объяснить эфенди ректору, почему мне не дают попасть в учебное заведение?..
В шатре повисла тишина. Улыбка мгновенно исчезла с лица воина, и он, на секунду замявшись и отведя глаза в сторону, все же кивнул своим солдатам, чтобы те расступились.
– Ну, раз так, то не смею вас задерживать тогда, эфенди профессор.
– Будьте в будущем внимательнее и научитесь проявлять к людям уважение, – Аш напоследок безжалостно осадил солдата и демонстративно отряхнул рукав, покидая пределы шатра, провожаемый тягостным молчанием.