Правитель

Негатин Игорь

— Нет… Вместе пришли, вместе и уйдем. — Он, уже багровый от напряжения, с огромным трудом поднялся на одно колено.

— Тогда надо идти. Нечего… тут… разлеживаться.

Мы, помогая друг другу, поднялись на ноги и медленно двинулись вдоль берега. Пошли… На самом деле мы едва передвигались, цепляясь за камни и высохшие стволы деревьев. Весь берег был завален сухими бревнами. Добела высохшие, они напоминали скелеты невиданных животных, которые нашли смерть в этом фьорде.

Человеческие скелеты тоже были. Не прошли и ста метров, как обнаружили обломки нескольких лодок, занесенных сюда течениями и злыми северными

ветрами. Рядом с этими потемневшими от времени останками белело около десяти скелетов.

— Странно, — сказал Олег, опираясь на гранитный валун. Стоял и тяжело дышал, будто мы не шли, а бежали бегом. В гору. С грузом.

— Что именно?

— Странно, — повторил он и зашелся удушливым кашлем. — Их не растащили звери… Ты заметил?

Я обвел взглядом эту стоянку и кивнул — Олег был прав. Останки никто не потревожил. Тела лежали на земле в тех позах, в которых их застигла смерть. Рядом с одним скелетом виднелся проржавевший топор. А вот еще один — проржавевший почти насквозь. Даже два разбитых щита нашлось. Точнее — гнилое дерево и ржавая полоса железа, которой были окованы края. Ну и умбоны, конечно. Не менее ржавые. Истлевшая кожаная сума. На одном скелете виднелись обрывки кольчуги. Чей-то череп, украшенный шлемом, зиял пустыми глазницами и весело скалился, будто увидел старых знакомых.

— Идем… Нечего тут. — Я дернул Олега за руку и потащил вперед. Туда, где фьорд сужался до двадцати метров, а на берегах чернели острые прибрежные камни.

— На зубы похоже, — хрипел Сенчин.

— Клыки…

— Кхе… кхе… — Он опять зашелся тяжелым кашлем.

Наш путь лежал вдоль этого берега, и с каждым шагом нам становилось все труднее и труднее. Каким бы упрямством мы ни обладали, но в голове все чаще мелькала предательская мысль: «Поверни назад! Остановись! Сдохнешь же здесь, в этом забытом богами месте! Не делай этого! Посмотри вокруг! Здесь смерть! Везде!»

Мы шли вперед и знали, что так нужно. Так повернулась судьба, что мы оказались здесь. Надо… Есть такое слово…

Скалистые берега покрывал седой туман. Плотный, как вата. Плотный и очень тяжелый. Я повернул голову и увидел, что Сенчин, набычившись, смотрит куда-то вдаль. На его шее вздулись жилы, словно он, как мифический Атлант, держал на плечах небо. Тяжелое небо Асперанорра. Еще мгновение, и по его подбородку потекла струйка крови.

— Остановись! Жди меня здесь! — попытался сказать я, но опять захлебнулся кашлем. На ладонях была кровь. Видимо, ободрал руки, когда цеплялся за ветви деревьев. Соленый вкус крови. — Дальше… Дальше я один…

— Там…

— Что…

— Там корабль. — Сенчин, с огромным трудом поднял дрожащую от напряжения руку и показал в глубину фьорда. Сделал еще несколько шагов, но не выдержал и рухнул на колени как подрубленное дерево. — Корабль…

16

С каждым шагом нам становилось легче. Будто мы разорвали невидимую преграду. Прошли сквозь нее, как клинок сквозь броню — со скрежетом. Хрипя и задыхаясь, но прошли. Добрались до камней, и вдруг преграда исчезла, словно ее никогда и не было. Но и сил, чтобы идти дальше, почти не осталось — ноги предательски дрожали. Того и гляди, сердце выпрыгнет из груди. Оно и сейчас билось у самого горла, как ошалевшая пойманная птица. Перед глазами все плыло. Тяжело дыша,

мы опустились на серый песок. Сидели и молчали как немые. Смотрели на открывшееся нашим взорам видение. Слов не было. Да и откуда им взяться, этим словам?

Наконец Олег перевел взгляд на меня.

— Этого не может быть… — тихо сказал он.

— Как видишь — может.

— Но тогда… Тогда это произошло не четыреста лет назад, а гораздо раньше.

— Раньше, — согласился я. — И этому кораблю лет восемьсот, если не больше. То, что мы видим, осталось от первого ордена.

— Самого первого?

— Думаю, что да.

Здесь, в небольшой бухточке узкого фьорда, защищенного от мира неприступными скалами, на берегу стоял старинный корабль.

Окаменевший.

Время сурово обошлось с ним, и носовая часть рассыпалась на мелкие обломки. Корма, хоть и утратила плавные очертания, но и среди этих бугристых изломанных каменных граней угадывались очертания старинного драккара. Голова дракона — носовая фигура, некогда грозившая своим врагам, откололась от судна и лежала чуть поодаль, наполовину занесенная песком.

Да, это был корабль наших предшественников. Корабль, обращенный невероятным по силе заклинанием в обычный гранит. Гранит, на котором можно было разглядеть уцелевшие фрагменты обшивки. Каменные доски с проступающей фактурой дерева. В нескольких местах можно было увидеть круглые камни, напоминающие щиты. Два из них так и остались висеть на борту, превратившись в этот единый и очень страшный монолит.

И камни…

Вокруг этого драккара лежали камни…

Беспорядочно разбросанные… В них проглядывали человеческие фигуры. Лишь у самого борта эти камни-статуи сбивались в одну кучу, будто пытались уберечь свое судно от гибели.

— Я ничего не понимаю, — прошептал Олег. — Кто это мог сделать?!

— Не знаю, но тот, кто это сделал, — сильнее нежити. Гораздо сильнее.

— Но ведь орден всегда выигрывал эти битвы! Ведь так сказано в легендах?!

— Видимо, легенды не упоминают о том, что случалось с рыцарями после этих битв, — ответил я и пожал плечами. — Тем более что одну историю мы уже знаем — четыреста лет тому назад рыцарей нашего ордена отравил король Асперанорра. Кто может рассказать, что произошло с этими?

— Никто…

— Вот именно, — сказал я.

— Кто-то очень сильный. Маг?

— Даже представить себе не могу… Помнишь камни, стоящие у дома Азура?

— Да.

— Он мне рассказывал, что каменные фигуры были найдены на месте битвы ордена с нежитью.

— Значит…

— Значит, — вздохнул я, — они победили, но упустили из вида самого сильного врага. Или часть врагов. Не добили. Потом эта нечисть вернулась, и вот…

— Фьорд превратился в усыпальницу, — подвел итог Сенчин.

— Не совсем, — поморщился я. — Дело в том, что это не усыпальница. Это… Как бы тебе сказать… Это лобное место. Место казни. Мести. Тем, кто осмелился восстать против них.

— Почему?

— Потому что, — тяжело вздохнул я и покачал головой, — души остались в этих камнях… Я чувствую.

— Людские души заперты в граните?

— Да, можно сказать и так.

— Это ужасная смерть.

— Хуже смерти. Это вечные страдания… Так сказал Азур, а ему такие вещи знать по долгу службы положено. Это ведь страшнее, чем похитить душу. Это заточение на века.