Правительницы России
Шрифт:
Разумеется, был розыск, и были пытки, но были и выводы — царь Пётр решил сделать всё, чтобы трон не достался ни Лопухиным, ни их родственникам, ни их сторонникам и единомышленникам.
Однако прошло почти три года, пока царь сумел воплотить задуманное в официальный документ — «Устав о наследии престола», в котором право на трон переходило к любому угодному Петру человеку.
Но прежде чем этот «Устав» появился, произошло несколько событий, важнейшими из которых было победоносное окончание войны со Швецией, принятие Петром титула Российского императора, ещё одна война — с Персией и, наконец, коронация Екатерины.
И всё же среди
Среди «весёлых девиц и дам», участниц «всешутейших и всепьянейших соборов», после 1715 года одной из первых оказалась молодая незамужняя красавица Мария Даниловна Гамильтон. Она происходила из знатного и древнего шотландского рода, приехавшего служить России ещё при Иване Грозном. Мы уже встречались с этой фамилией, когда речь шла о царе Алексее Михайловиче и его друге Артамоне Сергеевиче Матвееве, чьей женой была Евдокия Петровна Гамильтон, дальняя родственница Натальи Кирилловны Нарышкиной — будущей матери Петра I. Таким образом, Мария Даниловна Гамильтон доводилась Петру хотя и очень далёкой, но всё же родственницей, что, разумеется, не могло её избавить от вожделения. Какие могли быть преграды, если родственница, хотя бы и близкая, нравилась ему? А здесь речь шла о какой-то седьмой воде на киселе.
Мария Даниловна Гамильтон, будучи фрейлиной Екатерины, имела среди своих служанок и Анну Крамер, с которой мы тоже недавно познакомились и которая тоже в своё время была осчастливлена Петром ласками и любовной близостью.
Пётр не обошёл своим вниманием и Марию Даниловну наряду с другими фрейлинами Екатерины. Как сообщает прекрасный знаток быта и нравов петровской эпохи видный историк Михаил Иванович Семевский, в это время любовницами Петра были кроме Гамильтон Анна Крамер, Матрёна Бал к — сестра Анны Моне и жена генерала Балк, Авдотья Чернышева, графиня Мария Матвеева и княжна Мария Кантемир.
Две последние дамы, носившие к тому же аристократические титулы, отличались хорошим образованием, европейскими манерами и великосветским воспитанием. Чуть позже вы узнаете и о них, а теперь — о Марии Даниловне Гамильтон.
Любовницей Петра была она скорее по принуждению, а истинно любила одного из денщиков Петра — Ивана Михайловича Орлова, который вместе с Гамильтон сопровождал Екатерину в большом путешествии за границу в 1716-м и 1717 годах. Иван Орлов часто бывал пьян, ещё чаще ругал Марию Даниловну нечистыми словами, а иногда и бивал, но камер-фрейлина продолжала его беззаветно любить. Во время этого более чем полуторагодового путешествия Гамильтон забеременела и 15 ноября 1717 года, уже после возвращения в Петербург, родила мальчика. Из-за того что она не была замужем, Мария Даниловна решила избавиться от новорождённого и сразу же удушила ребёнка.
1718 год начался розыском по делу царевича Алексея, и другие уголовные дела отошли на второй план. Между тем в Летнем саду, возле фонтана нашли мёртвого младенца и начатое расследование привело к Орлову и Гамильтон. Процесс по делу «девки Гамонтовой» стал проходить параллельно с процессом Алексея Петровича и его сообщников. А вина Гамильтон была усугублена тем, что при обыске кроме окровавленного белья
В те самые дни, когда начали пытать царевича Алексея, применили дыбу и кнут и к Марии Даниловне.
5 августа 1718 года Гамильтон пытана была вторично и снова расспрошена о том, знал ли Иван Орлов о её беременности и убийстве ребёнка. И снова она категорически отрицала хотя бы малейшую осведомлённость своего любовника, беря всю вину на себя.
А Орлов, больше всего боясь мучений в застенке, без пытки, без строгого розыска во всём винил Марию Даниловну, оговаривал и её, и других, и даже врал.
Наконец, 27 ноября 1718 года состоялся суд, и детоубийца была приговорена к смерти, но приговор долго не приводили в исполнение.
И Екатерина, и некоторые видные придворные много раз просили Петра помиловать осуждённую, но царь оставался неумолим.
Тогда за дело взялась царица Прасковья Фёдоровна — вдова брата Петра — Ивана. Пётр очень уважал свою невестку, и все надеялись, что заступничеством Прасковьи смертница будет спасена. Однако и ей он отказал. Участь Гамильтон была решена. Ей надлежало умереть. Близкие к царской семье придворные шушукались, что неумолимость царя к девице Гамильтон объясняется тем, что отцом убитого ею ребёнка является он сам — Пётр Алексеевич.
14 марта 1719 года Мария Даниловна взошла на эшафот. Пётр приехал на место казни, и Гамильтон до последнего момента надеялась на помилование. Она шла к месту казни одетая в нарядное белое шёлковое платье, украшенное чёрными лентами. Один из секретарей прочитал приговор: Гамильтон казнить смертью, а её соучастницу, не донёсшую на убийцу, бить кнутом и потом на десять лет сослать на прядильный двор, в работу.
Мария Даниловна упала перед Петром на колени, умоляя простить её. Пётр подошёл к ней, обнял, поцеловал и велел положить голову на плаху, что-то шепнув ей. Гамильтон покорилась, улыбаясь, ибо верила в помилование и, не закрывая глаз, следила за Петром. А Пётр подошёл к палачу и тоже что-то шепнул ему на ухо. Все решили, и Гамильтон вместе со всеми, что теперь палач занесёт топор и ударит по плахе. Топор сверкнул, и голова девицы Гамильтон скатилась на помост.
Пётр поднял отрубленную голову и поцеловал Марию Даниловну в губы. Затем он прочитал присутствующим краткую лекцию по анатомии человеческой головы, показывая на аорты и артерии перерубленной шеи, поцеловал её ещё раз, а потом бросил голову на землю, перекрестился и уехал с места казни.
А голову казнённой — необычайно красивую голову — Пётр приказал положить в банку со спиртом и хранить в кунсткамере. Через пять лет там же появилась ещё одна голова — на сей раз мужская, и тоже необыкновенно красивая. Но об этом будет рассказано позже, когда придёт время.
За день перед тем как Гамильтон была приговорена к смерти, Пётр написал указ «О порядке собраний в частных домах, и о лицах, которые в оных участвовать могут», учреждая знаменитые Ассамблеи по примеру таковых же собраний, полюбившихся царю в Париже.
На одной из первых Ассамблей Пётр увидел молодую красивую девушку Марию Андреевну Матвееву — дочь русского резидента в Вене и Гааге Андрея Артамоновича Матвеева, одного из графов, получивших титул из рук австрийского императора и одного из самых просвещённых русских людей, давшего хорошее образование и своей дочери.