Правление Штормов
Шрифт:
Пролог.
1434 г., двадцать восьмой год Правления Знамен, осень.
Южный Ирртион.
Глубокий отпечаток грубого сапога успел наполниться водой. Сави отвел в сторону мокрую ветку, пытаясь разглядеть направление, и поморщился, когда сверху на него посыпались холодные капли.
Следы вели на запад. Солдат неуверенно оглянулся в сторону лагеря, но все-таки решился и зашагал дальше. Далеко отойти сослуживец не мог, так что…
Он и не ушел. Сперва показалось, что впереди под деревьями
Сзади чуть слышно хрустнули листья.
Сави ничком бросился на землю. Раздался глухой звук, и когда он поднял голову, из дерева напротив торчала тонкая стрелка с разноцветным оперением. Древко вошло в ствол на четверть длины.
Он быстро откатился в сторону. Вскочил на ноги, выхватывая оружие, и едва успел отбить удар острием копья в бок. И еще один.
Нападавший резко сменил тактику и отступил на несколько шагов. Чуть прищурил глаза. Желтые, не человеческие. И медленно двинулся по кругу, обходя солдата. Сави, не опуская меч, поворачивался вслед за его движением. Черные волосы облепляли блестевшее от пота лицо противника, и стало заметно, что при ходьбе он заметно припадает на правую сторону. И вообще движется далеко не так уверенно, как его сородичи в родном лесу.
Иррты. Нелюди.
Желтоглазый пару раз крутанул в руках длинную духовую трубку, острие которой, как прекрасно знал Сави, пробивало и более прочный доспех, чем у него. И к следующему выпаду он был готов, быстро отпрянув назад от целящего в бедро наконечника.
А к чему он готов не был, так это к тому, что проклятая тварь специально рассчитала не только его движение, но и место, и солдат запнулся о выступающие корни деревьев.
Первый удар настиг его еще в момент падения, острие скользнуло по ребру и пригвоздило край нагрудника к земле. В спину краем ткнулось что-то твердое. Сави отмахнулся мечом, не попал, в панике пнул куда-то ногой и, кажется, попал – иррт подавился выдохом и отшатнулся, прижимая ладонь к правому боку. Но почти сразу выпрямился и вновь бросился на солдата.
Сави не успел подняться, но свободной рукой нащупал возле себя щит, на кромку которого он приземлился. Этого погибшего или может кого-то из сотен других, кто встретил смерть в ненавистном лесу. Отчаянным движением солдат подхватил щит и в последний момент закрылся им, бросив меч.
Удар сверху был настолько силен, что острие пробило защиту, и наконечник царапнул шею солдата. Иррт навалился сверху всем весом, стремясь вдавить оружие глубже. Сави чувствовал, как по коже капля за каплей потекла кровь, и сжал зубы, стараясь отбросить противника. Но неизвестная людям древесина, из которой иррты делали свои копья-трубки, зачастую превосходила крепостью даже сталь мечей, и была уж точно прочнее древесины щита, которую она понемногу прорезала.
Сави поднял глаза поверх окантовки. Желтоглазый уловил в взгляде солдата обреченность, и губы иррта начали расползаться в улыбке.
Как вдруг он резко дернулся и мешком свалился на щит. Сави забарахтался, скидывая с себя обмякшее тело. И, еще не веря в свое спасение,
– Цел? – окликнули его.
Свои. Сави неуверенно кивнул. Когда в глазах перестало рябить, он различил стоявшего напротив такого же, как он, солдата. Почти такого же, форма была явно получше, а нашивки говорили о…
Но прежде, чем он успел осознать, о чем, как к нему в сопровождении еще шестерых бойцов подошла фигура в белых одеждах, и Сави оказался на коленях. Движение было естественным, как дыхание, инстинктивная тревога при виде сверкнувшей неподалеку молнии или улыбка ребенка, обнимающего мать.
– Г-госпожа… Хвала Пятерым!
Арбалетчик неодобрительно глянул наверх, на тучи: начинался дождь.
– Новобранец? – наполовину вопросительно, наполовину утверждающе поинтересовался он.
И, дождавшись кивка, повернулся к женщине в белом:
– Молодой еще, – извиняющимся тоном пояснил он. – Ветераны-то меньше, чем по трое не ходят.
– Он ранен, – заметила женщина. – Выделите ему сопровождающего до лагеря.
– Да, госпожа.
…почти всю дорогу обратно Сави провел как в тумане. Но потряхивало его не от запоздалого осознания опасности и не от потери крови.
Богиня! Он, простой Сави Аргалей, сын кожевника, вживую видел саму богиню!..
***
Дождь зарядил с удвоенной силой. Дым от пожарищ прибило к земле, и он влажной пеленой растекся по лесу, въедаясь в одежду и горча на языке. Но никто не жаловался. Дым был куда приятнее запаха крови и смерти.
Против имперской армии на защиту своей земли и домов встали все жители небольших обособленных поселений, а после и прибывшее из глубин Ирртиона войско, но люди молились куда более сильным богам. И боги эти шли во главе армии.
Арла с беспокойством оглядела пятна сажи, густо вычернившие её серебристо-белое одеяние. Выбор остановил свой взор на ней совсем недавно, накануне праздника Начала Тепла. С тех пор прошло всего нескольких месяцев, и новая Хранительница не успела еще привыкнуть к этой жизни, в которой больше не было забот о еде и одежде. Зато было много других – её предшественница, как и абсолютное большинство предыдущих, умерла своей смертью от глубокой старости, и готовых её заменить было подготовлено несколько десятков, однако боги сделали свой выбор в пользу молодой девушки из глухой горной деревушки с окраины Империи.
Грамотность уже несколько десятилетий была для детей обязательной, но пары лет обучения было маловато для того, кто стал новым символом мудрости и летописи. Поэтому Арла хмурилась и нервничала, прислушиваясь к внутреннему голосу и стараясь понять, что именно она хочет сделать. Это успокаивало. Внутри жило четкое ощущение правильности происходящего. Еще тогда, когда она в шоке и изумлении впервые прибыла в столицу и вошла в Белый Храм, свой новый и окончательный дом, служители раз за разом внушали ей основную идею: не важно, кто ты, не важны твои знания и опыт. Боги сделали свой выбор, отныне ты одна из Пятерых, и раз выбрали именно тебя, то что бы ты не сделала – это и будет их волей.