Правнучка стрелы
Шрифт:
– Никак нет, товарищ генерал! Я, Пётр Иванович, совершенно здоров. А то, что случается со мной, происходило всегда, сколько я себя помню. Я хочу остаться следователем в особом отделе.
– Невозможно! Ведь очень хорошо, что ты сейчас не оперативник и не омоновец, к примеру. Я не представляю, что было бы, старший лейтенант Зуранов, если бы вы, то есть, ты находился на оперативной работе, где надо иногда и стрелять, и набрасывать на преступников «браслеты». А ведь ты служил и опером. Чёрт побери! Напортачил! Да лучше бы ты был эпилептиком, а ни
– Аномальным телепартатором.
– Вот-вот, тебя опять понесло по… кочкам. Ты мне уже говорил, что способен своим присутствием, как бы, связывать несколько времён… Бред! Но даже если это так, то на хрена нам и всей российской полиции твоя эта самая стезя… в пространстве. Гуляй по ней и нас… нее трогай! Комедия от умалишённого сыщика!
– Но я ведь и там, Пётр Иванович, в одном из племён эпохи Раннего Неолита буду исполнять роль сыщика, Я это чувствую, я знаю! Придёт время – и мне там, в другом мире, поверят. А пока и в Раннем Неолите, как и здесь, тоже не всё ладно.
– С головой у тебя не всё ладно. Одно скажу, Лёша, врачи-психиатры у нас полные олухи. Самое страшное заключается в том, что ты сам веришь в сказки, придуманные тобой.
– Я и в психоневрологической больнице, да и не только там, говорил, то же самое, и мне казалось, что даже доктор Аристов мне верит.
– Он делает вид, что верит. Генрих Аристархович – хитрый навозный жук. Он, за глаза, отзывается о тебе, Зуранов, как о полном идиоте. А вот при встрече с тобой иногда соглашается, что ты, Алексей, не всегда несёшь бред. Перестраховывается старый карьерист. А вдруг, ты, на самом деле, бог или ещё что-то… в подобном роде.
– Извините, Пётр Иванович, я знаю, вижу и чувствую чуть больше вас. Но я обычный человек. Не экстрасенс. Не умею летать, как птица; проходить сквозь стены, даже мысли читать не в состоянии и судьбу предсказывать. Не владею элементарными приёмами гипноза и внушения. Мне просто очень необходима беседа с вами… Может быть, она и станет, так называемым, доказательством того, что я прав. Человек должен до всего, по возможности, доходить сам, если не до самой сути, то быть, где-то, рядом с истиной.
– Я в курсе, что ты всего лишь псих, который… Одним словом, нам пора завершать этот разговор. Да и говоришь ты, Зуранов, витиевато. Я не понимаю смысла или почти не понимаю.
– Но все ведь очень просто, Пётр Иванович. Я, как и все, должен пройти свой путь, не уповая на помощь Высшего Разума. Я должен всегда находиться и на стезе… в пространстве. Так уд мне выпало.
– Мне тебя, Алексей, чисто по-отечески жаль,– сказал Листрилов, закурив ещё одну сигарету. – Ты болен окончательно и бесповоротно.
– Но это не так! Позвольте с вами не согласиться. Кое-что подвластно и мне. Но ради справедливости я готов… я готов бороться даже с вами.
– Ты ещё, милый мальчик, не понимаешь и не желаешь понимать, что ты, по сравнению со мной, козявка, – Листрилов фалангой указательного пальца продемонстрировал на столешнице, как уничтожают насекомых. – Придавил –
– Пробуйте, господин Листрилов! – Спокойно сказал Зуранов. – За последствия я не отвечаю. Может быть, мне и не так много дано, но голова у меня пока ещё работает, и я в состоянии отличить белое от чёрного. Не я сам, а меня охраняют высшие силы. Они часто мне помогают обнаруживать и побеждать зло.
Генерал встал из-за стола, прошёлся по кабинету, заложив руки за спину. Деловой, серьёзный, можно сказать, великий, у которого всё схвачено… даже в сливном бачке унитаза, что называется, свои люди.
Посмотрел на Зуранова в упор своими поросячьими мутными глазками и вновь занял место в кресле, за столом.
– Ну, вот, теперь ты мне прямо угрожаешь. Ты мне в сыновья годишься, а угрожаешь,– сменил гнев на милость генерал. – Ты пойми, что ты болен. И я постараюсь, чтобы тебя лишили лицензии частного сыщика и упекли… то есть пристроили в хорошую лечебницу. В психиатрическую. Вот там ты, в смирительной рубашке, наберёшься ума-разума. Ни к чему ты не приспособлен. Даже не в состоянии контролировать свои… фокусы. Если я не прав, так иди в цирк. Работай там! Ага, задумался. Тонка кишка… Даже клоуном не способен стать. Не будет у тебя, Зуранов, лицензии частного сыщика. Я тебе обещаю!
– Да вы успокойтесь, Пётр Иванович, – сказал Зуранов,– у меня лицензия с большими ограничениями. В основном, мне позволено только вести наблюдение за неверными мужьями и жёнами… Ещё кое-что разрешается.
– А ты, пострел, лезешь в криминал. Убийства, ограбления, изнасилования, наркотики… – С неудовольствием сказал генерал. – На хрена тебе, душевно больному человеку, это надо? Да и кто позволил, чёрт возьми! Да если бы ты знал и ведал, какие великие и очень большие люди стоят за сбытом наркотиков! Если бы ты знал, то не вякал… Кто тебе позволил совать свой нос туда, куда даже уличный кобель свой нос не суёт?
– Совесть человеческая позволила. Я закурю, если не возражаете? – Зуранов достал из кармана пачку сигарет, зажигалку и закурил. – Я предполагаю, вы добрый человек, и, надеюсь, не станете протестовать, хотя бы, против этого…
– Кури! Благо есть ещё один из законов, который… не соблюдается. Так, для приличия придуман.
Зуранов закурил и даже пододвинул к себе одну из нескольких пепельниц.
– Благодари вас, Пётр Иванович, – сказал он.– Иногда надо пустить дым… в глаза.
– Вот именно! Дым в глаза… Ты долго у меня не засиживайся. Надоел! – Листрилов снова перёшёл на мягкий нравоучительный тон.– Я даже не совсем прав, Лёша. Тебе надо лечиться, где-нибудь, за границей. В Германии, ну, можно в Америке, на худой конец, в Израиле. А наши, даже самые учёные медики-остолопы не способны тебя излечить от бреда, от твоей навязчивой фантазии.