Право быть
Шрифт:
– Но я спрошу: почему? Почему ты встал у меня на пути? В вопросе присутствовало отчаяние или мне померещилось?
– А разве должна быть причина?
– Она всегда есть.
Если заглянуть внутрь себя глубоко-глубоко, можно согласиться. Но если посмотреть наружу-Большую часть своих мимолетных поступков я совершал, не стремясь ни к какой цели и не задумываясь, почему что-либо делаю. Довольно было сокровенного ощущения правильности происходящего, чтобы броситься в бой или, наоборот, осторожно отойти в сторону. Только позднее, после
звеньев, добраться до конца которой помогало лишь чудовищное упрямство. А в конце цепи меня всегда ждал один и тот же ответ. Ты поступил так-то и так-то потому, что ты - это ты.! 1отому что не мог поступить иначе.
Причина? Мне захотелось, вот и все. Внешние обстоятельства, говорите? А при чем тут они? Если живое существо не примет требований окружения, то бишь не «захочет», ничего не произойдет. Можно было не спасать Рэйдена Ра-Гро, на кой он мне сдался? Можно было не выслеживать некроманта, справился бы кто-нибудь другой при надобности. Можно было… Но я захотел. Всего лишь захотел.
– Рад бы облегчить твои муки, сестричка, но, увы, никакой особой причины нет.
– Мои муки? Что ты можешь о них знать?!
Неудачно подобранное слово способно достичь успеха ровно таких же размеров, что и нарочно употребленное. Только в противоположном направлении. Вырази я сожаление чуть иначе, меня ожидало бы продолжение пространной и не особо увлекательной, но помогающей скоротать время беседы, а случившийся переход на личности предполагал бурное развитие событий в ином ключе. И не просто ином, а отличном ото всех видевшихся мне вариантов.
Женщина расслабила пальцы, вдох назад стиснутые в кулаки, и со странной мечтательностью прошептала:
– Да если бы я могла, хоть на короткое время…
А потом, видимо, вернувшись из мира грез в реальность, вынесла суровый приговор:
– Но ты снова разрушил мои планы!
Вот теперь я точно перестал понимать подоплеку происходящего. Разрушил? Что? Как? Или побег Борга вдруг оказался не досадливой, но в сущности безвредной мошкой, которую легко прихлопнуть, если понадобится, а непоправимой бедой? Не верю.
– О чем ты, сестричка?
Черные губы растянулись в улыбке, не сулящей ничего хорошего, но одновременно невинной, как у ребенка:
– Я хотела бы дать тебе почувствовать хоть каплю боли, пронзающей меня при одной только мысли о том, что все придется начинать сначала… Но не могу.- Улыбка приобрела от-
тенок возвышенной отрешенности.- Представляешь, как это меня злит?
Как раз могу представить, и даже очень хорошо.
– Найди себе другого противника, с которым справишься.
– Я не хочу никого искать! Я и тебя… не искала. Ты пришел сам, сам вторгся в мою жизнь! Сначала я думала: это случайность, с
Хм, вроде я не особенно рукоприкладничал, горы мертвецов не припомню. Герцога убил, это верно, но Магайон - не единственный влиятельный вельможа в Западном Шеме, и уж тем более не единственный мужчина, которого можно соблазнить женскими ласками.
– Ты меня совсем запутала, сестренка. Что еще за труп на моей совести?
Черные глаза возмущенно сузились, словно их обладательница посчитала мое недоумение нарочитым, наигранным и потому оскорбительным, но объяснение все же было дано:
– Труп моей надежды на будущее!
О, значит все серьезнее, чем казалось. Ситуация-хуже, чем та, когда женщина заводит речь о потерянных надеждах, случается, только если мужчина поминает отнятую любовь.
– Ты еще покоришь мир, не беспокойся.
Она кивнула, словно не понимая, что соглашается со словами своего злейшего врага:
– Покорю. Но кому будет нужен покоренный мир, когда я умру?
Чуточку задыхается. От злости? Нет, непохоже. Тогда… Неужели я, метя наугад, попал в самое сердце?
– Твоим наследникам, кому же еще.
– Наследникам?!
– Она наклонилась надо мной, забывая об осторожности: будь я немного бодрее, не преминул бы больно дернуть за тонкие пряди полупрозрачных волос- И ты еще смеешь произносить это слово?!
– Почему бы нет? Твои таланты перейдут только к твоим
детям, не так ли? Или хочешь сказать: сможешь научить болтовне с водой любого?
– Детям… - Женщина отшатнулась, словно опомнившись и заметив, что подошла слишком близко к хоть и безоружному, но непостижимо опасному противнику - Моим детям… Ты убил их еще до зачатия!
Красиво звучит, но как соотносится с реальностью? Если отбросить шелуху иносказательности, предъявленная мне претензия может означать лишь одно: я каким-то образом уничтожил вторую обязательную для осуществления деторождения половинку. Будущего отца, то бишь. Если пойти в рассуждениях дальше, можно предположить, что таковым должен был стать доведенный мной до сумасшествия некромант. Но постойте… Разве он умер?
– Говоришь о том парне, как же его звали… А, Лагарт! Угадал. Говорящая снова сжала кулаки.
– Но насколько знаю, он все еще жив. Так в чем же моя вина?
– Жив?
– Женщина расхохоталась, правда, смех больше походил на брезгливые плевки.- В нем не осталось того, что нужно мне!
Я предположил:
– Семени?
– Разума!
– прозвучал презрительный ответ.- Семя я могу получить в любой миг от любого мужчины в мире. Но что в нем проку, если мой ребенок будет похож на меня?!