Право лорда
Шрифт:
— Нет, нагшас, нет, — отстраняюсь, чувствуя себя полной идиоткой. И моё тело… да что там тело… Чувства, эмоции… всё моё существо таковой меня считает. Но… — Так неправильно, — упрямо проговорила я. — Всё-таки я жена лорда.
— А там что было? — хрипло спросил он, хмурясь.
И вопрос конечно, логичный, и вообще резонный… Да что там… всем вопросам вопрос…
— Девичник, — тем не менее нашлась я.
— Девичник? — повторил он за мной явно незнакомое слово.
— Ага, — заверила я нагшаса. — Я ведь так-то… ещё никогда не была замужем, хотела гульнуть напоследок…
Судя
А мне вдруг захотелось узнать его имя. Просто… Для себя. Чтобы помнить. Но не решилась спросить.
— Нагшас, отпусти меня, слышишь?
Зеленоглазый не ответил. Только посмотрел на меня долгим взглядом, а потом вдруг погладил по щеке. И я чудом сдержала порыв накрыть его пальцы своими, потереться о твёрдую, чуть шершавую мужскую ладонь щекой. Сдержалась. Более того, отбросила её в сторону и сама, наконец, с него скатилась. И вообще… откатилась подальше. Во избежание.
На этот раз нагшас не останавливал. Снова посмотрел странно и сказал:
— Полетели домой. Эйва.
И от этого его «эйва» дыхание сбилось, и смысл сказанного не сразу дошёл.
В смысле — полетели?!
Стоп. Домой?!
ЧАСТЬ VII Ветер по небу гуляет и грифона подгоняет.
Глава 22
Надо сказать, я всего ожидала. Вплоть до того, что меня обратно на грагха загонят.
Вот именно загонят, а не посадят (я настаиваю! поелику усадить меня на животное, при одной мысли о котором зубы начинают выбивать нервную дробь, а всё тело ломит, и некоторые его части, если бы могли, так и вовсе взвыли бы, что поездка на грагхе это чистое варварство и без боя мы не сдадимся) …
Вроде мы около суток в седле провели, с короткими передышками на размяться и перекусы, а ощущение, что по меньшей мере, месяц! Худший месяц в моей жизни причём.
Также ожидала (и, может быть даже надеялась) что опять придётся в фургоне ехать. И если совсем недавно тот самый фургон хотелось поджечь ко всем чертям и любоваться кострищем до самого неба, то сейчас он чуть ли не кемпером казался…
В то же время я понимала, пустые надежды. Ну откуда тут фургону взяться? С унынием понимала: на грагхе придётся ехать. И даже возникла мысль — а то, если я с него упаду? Вот прям сразу (и желательно без членовредительства)?
Остановимся и дадим мне пожить (и полежать) подольше, или какими ремнями меня к седлу примотаем?
«Отпусти и забудь» я больше не заводила. Смысл? Попробовала уже, хватит. Поэтому упрямо отмалчивалась. Подумаешь, мы тоже гордые. Впрочем, нагшас тоже молчал, поэтому непонятно было, оценили мой бойкот по достоинству, или нет. И, пожалуй, что всё-таки нет. Не то, что не оценили, но и не заметили даже. Что совсем уж обидно.
Но когда меня повели совсем не туда, где грагхи оставались, кстати, угомонённые (что меня почему-то ещё больше разозлило. Вот же блин! Талант у этого разрисованного что ли, располагать к себе зверей, детей и слабых женщин?! Тоже мне, нагшас без
— Мы на Тите, — спокойно и миролюбиво, как будто ничего из ряда вон выходящего не происходит (и вообще всё идёт по плану, а мы любим Нирвану больше чем сметану), заверили меня. — Так быстрее. Грагхи сами прискачут.
— На какой ещё «тите»?! — прошипела я, не удержавшись.
— На каком, — поправили меня терпеливо. — Вот он. Тит. Не бойся. Только резких движений сразу не делай. Дай ему с тобой познакомиться.
Резких движений?! Да я, кажется, вообще забыла, как двигаться! Навсегда! И дышать тоже…
Мы вышли на прогалину, залитую первыми, робкими лучами рассвета, и на этой прогалине стоял… Нет, правильнее сказать — всю эту прогалину занимал…
Сразу я решила, что вижу перед собой орла. Увеличенного раз так в сто, правда. С огромной палевой головой, взъерошенной, кстати и сложенными тёмно-коричневыми крыльями. И клювом. Золотым. И что-то мне подсказывало, довольно прочным. А ещё пришла мысль, что, если сожмусь в комок и вообще сплющусь, я в этом клюве помещусь, целиком. Ну, может голова не влезет… за этими, бесспорно, важными для своего здоровья мыслями я ещё в себе прийти не успела, как поняла, что орёл этот стоит на четырёх лапах! Мощных львиных лапах, покрытых густой коричневой шерстью! И… сзади… под перистым хвостом у него ещё один хвост! С кисточкой… Палевой.
— Ой, мама, — это в общем, всё, что надо знать о моём состоянии. Потому что я в ауте.
— У вас нет грифонов? — спросил нагшас, и я поняла, что Штирлица раскрыли. Можно, конечно, попробовать отбрехаться, что я — сестрица леди Катлин из далёких-предалёких земель, но… я ж в местной географии ни бум-бум.
Поэтому буркнула:
— Только в компьютерных играх.
— В каких играх?
Махнула рукой и что-то интеллигентно промычала.
Стою, хлопаю ресницами, пожираю глазами это чудо.
Из-за макушек деревьев как раз вынырнул розовый диск утреннего солнца, и полоска зарницы так и вспыхнула, расцвечивая бледное небо во все оттенки розового и сиреневого. И розовые отблески на макушке грифона, на самом хохолке, который я сразу приняла за взъерошенность.
Грифон вдруг раскрыл крыло, принялся скрести под ним клювом, и я чудом устояла на месте. Потому что крыло оказалось огромным! Таким целую толпу зевак можно в секунду «смести». А ещё у грифона оказалось две пары крыльев! Нижнее, растущее откуда-то из крестца крыло тоже распрямилось вместе с верхним!
И я как зачарованная (звучит красиво, а на самом деле с открытым ртом) смотрю, как самый настоящий грифон копошится клювом под крылом, как садится на задние лапы…
Тит нервно дёрнул хвостом с кисточкой, и я поспешно подтянула челюсть.
— У него две пары крыльев? — брякнула я первое, что пришло в голову. И подбородок погладила. На самом деле проверила, закрыт ли рот.
— Четыре, — поправили меня. Ещё две пары на хвосте, рулевые. Они раскрываются в полёте, или при быстром беге.