Право на дочь
Шрифт:
Поднимаюсь на лифте на нужный этаж и первым делом заглядываю к Инне, чей кабинет немного ближе кабинета Снежаны.
— Инна, Морозова на работе не появлялась? — выпаливаю с ходу, широко распахнув дверь.
Я не сразу замечаю ребёнка, сидящего за столом. Мой взгляд первым делом ложится на жёлто-зелёное лицо Александровой, которая зажимает рот ладонью.
— Эээм, Инна, ты в порядке? — обеспокоенно спрашиваю девушку.
Она сильнее зажимает рот и качает головой.
— Мне п..плохо, Алексей Игоревич, — выдавливает
Александрова вылетает из кабинета, а я медленно поворачиваю голову к столу, чувствуя, как сердце проламывает рёбра. В офисном кресле с карандашом в руках сидит дочь Снежаны и смотрит на меня исподлобья.
Сейчас, когда есть возможность рассмотреть её поближе и более тщательно, я понимаю, что она действительно похожа на меня. Ну или я пытаюсь себя в этом убедить.
Чёрт!
Когда гнал по трассе и торопился добраться до офиса, я хотел поговорить со Снежаной, но никак не ожидал обнаружить здесь её дочь.
— Вы мамин натяльник? — сердито спрашивает малышка, поджав губы. — Тот самый злой, котолый плиходил к нам домой и клитял?
— Ээм... Да... Это я, — отвечаю первое, что пришло в голову. — Но я вовсе не злой.
Никогда не думал, что буду пасовать перед маленьким ребёнком!
Но ведь это иное, вашу мать. Она может быть моей... моей дочерью.
— Нет — злой! Я тотьно помню!
Осторожно подхожу ближе, наблюдая, как глаза девочки подозрительно следят за мной.
Голубые, млять, как у меня!
— Не злой. Просто ты меня плохо знаешь.
— И как тебя зовут? — вскидывает светлые брови.
— Лёша. А тебя как? — протягиваю ей руку через стол.
Малышка недоверчиво смотрит на мою ладонь, но всё же тянет руку в ответ. Крошечные пальцы касаются моих. И это какое-то невероятное чувство, словно меня сбросили с высоты в пропасть, и нет возможности и времени подумать, как справиться с реальностью.
— А меня зовут Ассоль, — важно отвечает девочка.
Я закрываю глаза и шумно выдыхаю.
Ассоль.
В памяти сразу проносится тот день на катке в Рязани. Я и Снежинка. Я сказал ей тогда, что, если у меня будет дочь, то назову её каким-нибудь необычным именем, вроде Ассоль. Она тогда посмеялась над этим, а теперь её дочь так зовут...
— Приятно с тобой познакомиться, Ассоль.
Девочка важно кивает.
— А мне не отень плиятно.
Млять, я испытываю какую-то ненормальную неловкость перед этим ребёнком, и теперь сожалею, что тогда так орал в подъезде.
Мой взгляд жадно исследует черты её лица, всё больше находя сходство с моими.
Она просто не может быть не моей.
— А где твоя мама, Ассоль?
— Сейтяс плидёт. Ты сто, собилаешься её лугать? — тут же хмурит брови и отдёргивает руку, склонив голову набок.
Светлые волосы падают на плечо и открывают моему взору цепочку с медальоном.
Снова
Снежинка. Тот самый медальон, который я подарил Снежане четыре года назад. Ошибки быть не может. Я бы его узнал.
Она сказала, что его больше нет. Что она его потеряла.
— Нет, я... — прочищаю горло и пальцами ослабляю галстук на шее. — Я не собираюсь ругать твою маму... Скажи, Ассоль, а откуда у тебя этот медальон? Он очень красивый.
— Это мне мой папа подалил, — довольно улыбается девочка, сжав маленькой ладошкой снежинку.
Папа подарил...
— Инна, я всё! Спасибо, что ты... — слышу позади голос Морозовой, который обрывается сразу, как только я резко поворачиваюсь к ней.
Её тёмный взгляд сначала упирается в меня. Зрачки расширяются, а брови взлетают вверх. Затем она смотрит на дочь, на снежинку у неё на шее, снова на меня, и всё понимает.
Между нами довольно большое расстояние, но когда Снежана шумно выдыхает, кажется, её дыхание касается моих губ и реальность между нами окончательно трескается на ДО и ПОСЛЕ.
35 глава
Снежана
Застыв на пороге кабинета, замираю как вкопанная. Как если бы мои ноги вросли в пол намертво. Взгляд прилипает к лицу Борцова, а потом медленно перетекает на маленькое кукольное личико дочери.
Он знает.
Он знает, потому что для того, чтобы заметить их сходство не нужен тест ДНК. Он знает, потому что я отчётливо читаю это в его взгляде, который прожигает меня на расстоянии.
Сердце дёргается в истерическом припадке и лупит по ребрам как теннисный мячик. Но это всё внутри. А снаружи я ощущаю полнейший ступор, который стягивает меня липкими щупальцами словно спрут.
— Мама! — визг Асёнка вспарывает плотную тишину, повисшую между нами.
Малышка, откинув на стол карандаши, выскакивает из офисного кресла и со всех ног несётся мне навстречу. И единственное на что меня хватает — это распахнуть руки, когда её хрупкое маленькое тельце впечатывается в моё, а миниатюрные ручки обвивают мои ноги и крепко сжимают в объятиях.
— Мама, я медведя налисовала, — бубнит, уткнувшись носом в мои коленки.
Её горячее дыхание обжигает кожу и моментально распространяется по всему телу, как будто согревая меня изнутри. Разрывая ледяную корку вдребезги и снимая с мышц оцепенение.
— Здорово, малыш, — присаживаюсь рядом с Асёнком на корточки.
Заглядываю в маленькое беленькое личико-сердечко. И рукой смахиваю упавшие на лоб вьющиеся волосики.
От неё пахнет чем-то тёплым. И таким родным. Я помню, как прижимала Асю к своей груди, сразу после того, как она родилась. И первое что я запомнила — это то, как она пахла.