Право на дочь
Шрифт:
– Привет, малыш. Я здесь. Всё хорошо.
Ассоль шмыгает носом и поджимает губы.
– Где мама? Меня к ней не пускают, и никуда не лазлешают ходить. Вон та тётя шказала, что маме дадут лекалство, и когда она поплавится, то забелёт меня домой.
Я киваю женщине, поднявшейся из-за письменного стола и подошедшей к нам.
Судя по всему это и есть детский психолог.
– Здравствуйте.
– Добрый день.
– Ты меня забелёшь? – дочка вытирает кулачками заплаканные глаза и прижимается
Б***ть, меня просто колотит. Ну как я могу её тут оставить?! С чужими людьми, зарёванную, напуганную. Это же п**ц.
Смотрю на врача, но он непримиримо качает головой.
– Зайчик, послушай, – вздохнув, опускаю Асю на пол и сам сажусь на корточки перед ней, – папе нужно кое-что сделать, поэтому пока я не смогу тебя забрать. Ты немного побудешь здесь с... – читаю имя на бейджике, – ... с Анной Николаевной. А потом я за тобой вернусь, и мы вместе пойдём навестить маму. С ней всё будет хорошо. У мамы просто немного болит голова.
Ася выпячивает нижнюю губу и утыкается взглядом себе в ноги.
– Я не хочу здесь. Я хочу с тобой.
– Знаю, детка. Прости, что так получилось. Но тебе совсем недолго придётся меня ждать. Обещаю. Хорошо?
Дочка шмыгает носом и кивает.
– Я ишпугалась. У мамы шла кровь. Я её жвала, но она не плосыпалась.
Твою мать! Мне хочется разнести эту больницу на щепки. Я понимаю, что у них нет другого выхода, они не имеют права отдавать ребёнка чужому человеку, но это не уменьшает моей злости и состояния абсолютного бессилия.
– С мамой всё будет хорошо, малыш. Веришь мне?
Ася снова кивает. Я целую её в щёку и ещё раз обнимаю. Не хочу уходить. Не хочу оставлять дочку здесь. Может, удастся найти какой-то выход?
В палату к Снежинке меня всё-таки пускают. Всего на две минуты, но хоть что-то.
Сердце чуть не проламывает рёбра, когда я вижу её всю в проводах и с замотанной головой. Она по-прежнему без сознания, и врачи не могут дать точного ответа, когда состояние улучшится.
Это п***ец. Я просто не смогу уехать, пока Снежана не откроет глаза. И Асю не смогу оставить. Буду весь день и всю ночь на полу возле палаты караулить, но не уеду. Если понадобится – и неделю, и месяц здесь проведу.
– Алексей Игоревич, время... – тактично откашливается врач.
Я выдыхаю и провожу ладонью по лицу.
И что, бл**ть, по их мнению я должен тупо оставить тут свою семью?! Что мне, мать их, делать?!
– Отдайте мне Асю. Вы же видели, она назвала меня папой. Она хочет со мной поехать. Сам я готов здесь сутками караулить, если придётся, но для ребёнка это стресс. Мама в реанимации, папа не забирает...
– Алексей Игоревич, я не могу вам в этом помочь. Мы уже сообщили в соответствующие органы о
Охренеть! Её ещё и в кризисный центр увезут. В место, куда отправляют на передержку детей всяких пьяниц и наркош. Замечательно!
– Она испугается! – начинаю уже рычать. – Да и как вы себе это представляете?! При живом отце ребёнок в кризисный центр поедет?
– Такие правила...
Стискиваю зубы и подхожу к постели Снежинки. Бледная. На щеке небольшая царапина. Касаюсь руки девушки и прикрываю глаза.
– Она не в коме, – в который раз поясняет врач. – Просто без сознания.
– Да, но вы не можете сказать, когда она придёт в себя! – снова рыкаю. – Сегодня, завтра, послезавтра?! И всё это время мой ребёнок должен находиться чёрт знает где!
– Лёша... – неожиданно меня прерывает тонкий слабый голос.
Я опускаю взгляд, и вижу, что Снежинка открыла глаза и смотрит на меня.
80 Глава
Борцов
Сжав в одной руке большой букет цветов быстрым шагом иду по коридору отделения. Дохожу до палаты и замираю. Мне нужна секунда. Всего одна секунда чтобы собраться с мыслями…
Медленно выдыхаю, прикрыв глаза. Сам не знаю, почему так сильно волнуюсь. Врач же сказал, что с ней всё хорошо, и она быстро восстановится. Наверно дело не в этом, а в том разговоре, который нам предстоит.
Коротко стучусь в дверь и осторожно приоткрыв, заглядываю внутрь.
– Я не сплю. Входи…
Взгляд прилипает к пока ещё бледному лицу Снежинки, полусидящей на больничной койке.
– Привет. Я тебе тут цветы принёс… фрукты… – приподнимаю левую руку с пакетом, битком набитым яблоками, апельсинами и прочей лабудой. – Куда это всё можно поставить?
– Я… – растерянно озирается по сторонам, приподнимаясь выше на постели. – Я даже не знаю… Ты положи пока, наверно, на стол… Я потом попрошу у медсестры вазу…
– Я сам попрошу. Тебе не надо лишний раз вставать.
Убираю цветы и пакет на стол и сажусь на край Снежинкиной койки.
– А где Ася? С кем ты её оставил? – опускает взгляд на свои ладони.
– С ней всё хорошо. Не волнуйся. Я попросил Инну с ней посидеть, пока я тебя навещаю.
– Я по ней очень скучаю… – произносит шёпотом, сжимая в руках края одеяла.
Обвожу взглядом Снежанин профиль. Её голова опущена вниз и распущенные волосы свисают, закрывая лицо. Рука горит от желания заправить их ей за ухо. Коснуться щеки. Провести по ней пальцами. Да хотя бы просто мимолётно дотронуться до неё, чтобы убедиться, что она здесь, со мной, что весь этот кошмар с аварией закончился. Но я не решаюсь.