Право на любовь
Шрифт:
С третьего раза, сильно и часто моргая, удается. Оглядываю помещение. Светлые стены, белый потолок, много лампочек. С правой стороны окно. Тумбочка и проход в смежную комнату. Не обычная палата, точно. Скорее вип-палата. Перевожу взгляд на себя. На мне маска. Преодолевая боль, насколько возможно, стаскиваю с себя.
— Очнулся. — слышу мамин дрожащий голос. Точно плачет.
— Пить. — произношу пересохшими губами. Интересно, сколько я тут лежу? Мне так хочется пить, что кажется, океан могу разом осушить. И мама понимает. Дает стакан. Делаю два глотка
— Как долго я спал? — спрашиваю маму.
— Полтора месяца, сынок.
— А папа где?
— Он утром был, а сейчас ведет компанию вместо тебя.
— Что со мной? — решаюсь всё-таки задать это вопрос.
— У тебя открытая черепно-мозговая травма, сломано два запястья, множественный перелом правой ноги, сломано правое ребро и левое плечо с ключицей. Тебе сделали переливание, ты много крови потерял.
— Что с мотоциклом?
— Ты ещё о нём спрашиваешь? — злится мама. — Чтобы я эту груду металла больше не видела. И тебя на нём тоже.
— Мама, не начинай, это просто стечение обстоятельств.
Дальше осмотр врачей, рентгены, снимки, уколы, капельницы, еда, сон. Компанию мамы сменяет отец и наоборот. На третий день появляется друг.
— О, наш болезный очнулся! — со смехом говорит Свят. — Я там, значит, впахиваю, как Папа Карло, а он себе отпуск устроил.
— И тебе привет, — поддакиваю ему.
— Ладно, мальчики, вы тут разговаривайте, а я пойду папе позвоню.
— Как Рина? — первое, что спрашиваю друга.
— Так и знал, что о ней спросишь.
— Я не знал, можно ли у мамы спросить. И она не заговаривала на эту тему.
— Ребенок и Рина живы. Конечно, у неё есть травмы и повреждения, но это не так опасно. Шлем уберег. Но возникли осложнения. Врачи сейчас решают вопрос о проведении операции, но решение за Галиной Петровной, так как Рина ещё в коме. При проведении УЗИ у неё обнаружили редкую патологию: тромбоз пупочной вены, по которой кровь поступает к ребенку.
— Это плохо?
— Очень. Сейчас два варианта: либо прерывать беременность, либо соглашаться на крайне опасную и рискованную для жизни Рины и малыша операцию. Галина Петровна в раздумьях. Она сама едва пришла в норму, а тут такое, — говорит Свят и прерывается на звук мобильного.
— Это от Галины Петровны, — говорит друг.
— Что там?
— Она согласилась на операцию для них двоих.
— Господи, пожалуйста, пусть с ними будет всё хорошо! — молюсь я в голос.
— Ты знаешь детали аварии? — переводит тему друг.
— Нет, мы об этом не говорим, а родителей не хочу пока тревожить. Но я уже несколько дней тут, и из полиции ещё не приходили.
— Рину записали как пассажирку той самой машины. Якобы она сидела впереди и вылетела в лобовое окно, поэтому у неё столько травм. Все считают, что за рулем мотоцикла был ты сам. Ну и те, в кого ты влетел, подтвердили это. Отец твой заплатил им, так что уголовного дела не будет.
— Я говорил отцу, что поеду к Рине. Думаешь, он за этим стоит?
— Не думаю. Если бы он так считал, то точно интересовался бы ею.
— Каримов, — первое, что приходит на ум, выпаливаю другу.
— Я тоже так думаю, но сейчас копать смысла нет. Если начнем, спугнем. Пускай всё уляжется.
— Смени сегодня мать, — прошу друга. Он понимает почему. Из-за Рины. Только ему могу доверить это. Только он сможет всё узнать. Я же изведу себя и всех, если не узнаю, что с ней и ребенком. Сейчас все мысли крутятся вокруг неё.
— Ладно, пошел договариваться, — кивает друг и выходит из палаты, а возвращается с моей мамой.
— Светлана Сергеевна, не переживайте, я со всем справлюсь. Мы выросли вместе, так что о Яре я позабочусь, как о самом себе. А вы отдохнете.
— Точно? — с сомнением говорит мама.
— Ма, ну правда, что ты как с маленьким. Со мной всё будет хорошо. Не хочу быть обузой. И если не хочешь, чтобы я себя таким считал, то согласись со Святом и иди домой отдыхать.
— Ладно, — с неохотой соглашается мама. — Но утром я буду тут.
— Люблю тебя, мам. Ты самая лучшая у меня.
— И я тебя, сынок. — Целует в лоб и уходит.
До вечера мы болтаем обо всём. Свят делится новостями о работе, о разработке проекта «Альянс» и прочем. Периодически ходит на этаж к Рине. Мы на разных этажах, разных палатах. Выбраться друг к другу не можем. Хотя я очень хочу к ней. Хоть издали увидеть.
— Сделаешь кофе? А то от этого больничного чая рыдать охота.
— Не вопрос, — поднимается Свят и уходит в соседнюю комнату. А следом за ним в палате появляется тот, кого я меньше всего ожидал увидеть, но предполагал, что появится.
— Ну, здравствуй, Ярослав. Рад видеть тебя в здравии. Врачи говорят, ты уверенно идешь в сторону выздоровления. Похвально, — язвит Каримов.
— Не люблю больницы, — резко отвечаю гостю. — Вы справиться о моем выздоровлении или по делу?
— По делу, конечно.
— Кто бы сомневался, что просто так. Вы же никогда не упустите возможности. Так что за дело? — спрашиваю Каримова.
— Ты молодец, что выиграл тендер, что поднял компанию. Печально, что сошел с дистанции так нелепо, — обводит рукой моё положение.
— Это временно.
— Но сейчас компанией управлять должен будет Артём и жениться на Аяне. Но он не хочет и слышать об этом бизнесе. Из-за тебя. А я не могу терять такие деньги. Плюс, в свете вскрывшихся новостей о беременности Рины, твой отец выберет сторону точно не мою, а этого плода. Он, как больной, грезит внуками. Я так рисковать не могу. Поэтому ты должен исчезнуть из наших жизней.
— Предлагаете мне себя убить? Серьезно?
— Нет, конечно. Просто инсценировать твою смерть. Я смогу договориться с нужными людьми. Тебе вколят инъекцию, и твоё сердце временно остановится. Отвезут в нужный морг. Там тебе отдадут новый паспорт с новой личностью, деньги, на которые ты сможешь жить. Сделают небольшую пластику. Хотя твоё лицо итак немного потрепало после аварии.