Право на любовь

Александрова Кира

Дик смотрел на это лицо, такое милое, нежное, с которого исчезло выражение упрямства и злости. Черты разгладились, оно стало спокойным, умиротворённым. Он смотрел на закрытые глаза, длинные ресницы, щёки с лёгким румянцем, точёный носик, на её губы, которые могут быть такими нежными и мягкими... Ричарду вдруг пришла в голову шальная мысль снова поцеловать Даниэль и посмотреть на реакцию.

Эта упрямая, своенравная красавица дикарка стремительно ворвалась в его жизнь, и заняла там прочное место, Дик даже не думал, что призрак, увиденный в Лесу Сновидений, наяву окажется таким чудесным подарком. Да, Дени не сахар,

но... сны, однажды приснившиеся в Лесу, всегда правдивы, и девушка, промелькнувшая в тех снах, вовсе не была просто видением, как ему поначалу казалось. Ричард улыбнулся: сие колючее и непредсказуемое существо, несмотря на всю злость и язвительность, было удивительно беззащитно, ему хотелось обнять Даниэль, прижать к себе, защитить от всего, могущего причинить ей боль. 'Кто тебя обидел, милая, почему ты не хочешь сказать мне?' Она вдруг открыла глаза.

– Мне пора выходить, - Дени выразительно посмотрела на него и на дверь. Вода остыла, и пена потихоньку начала таять.

Ричард нарочно неторопливо встал, вышел. Даниэль быстренько выскочила из воды, оделась, и последовала за ним.

– Итак, - девушка покрепче завязала пояс халата.
– Может, уступишь кровать? Ты всё-таки мужчина, перебьёшься на диване.

– Нет, - ничуть не смущаясь, Дик снял рубашку, оставшись в штанах. В какой-то момент ему захотелось подразнить девушку и сделать вид, что и их собирается снять. Но Ричард справедливо рассудил, что это будет немного слишком для одного вечера. Растянувшись на простынях, он удовлетворённо вздохнул.
– Ох, как хорошо... Ты собираешься ложиться?

В спальне горели только три свечи, создавая уютный полумрак, Даниэль мечтала забраться под одеяло и заснуть, забыв этот кошмарный день. Но вид крепких мышц на животе и груди молодого человека пробудил вдруг непонятные и смутные желания, встревожившие и взволновавшие Дени. Одна только мысль, что он, полураздетый, будет лежать рядом, вызвала жаркую волну, и девушка снова едва подавила нервную дрожь. Да что такое с ней происходит?! Дик похлопал рукой рядом с собой, не сводя с неё весёлого взгляда. Она обошла кровать, небрежно обронив и отчаянно желая, чтобы Ричард не заметил творившегося с ней безобразия:

– И не мечтай. Я пошла на диван, - надо только забрать подушку и надеяться, что Дик не будет предпринимать никаких неожиданных действий.

– Ни в коем случае, милая.

Даниэль не успела даже наклониться. Ричард проворно сел, схватил её за руку и потянул к себе. Не удержавшись, она упала на кровать.

– Ах, ты...
– она не находила слов, чтобы выразить возмущение. Дыхание на миг перехватило, сердце пропустило удар. Мелькнула неуместная мысль, что под длинным, но тонким шёлковым халатом на ней ничего нет.

И всё-таки девушке пришлось залезть под одеяло, и расстаться с мечтами свернуться калачиком на краю кровати: Ричард обнял её, прижав к себе.

– Вот теперь я точно уверен, что ты не сбежишь, радость моя, - от тихого голоса у неё по спине пробежали мурашки.

– Прекрати меня так называть!
– огрызнулась она, чувствуя себя ужасно неловко, через тонкую ткань отлично чувствовалось тепло ладоней и тела Дика, но... очень хотелось спать, и воевать дальше уже не осталось сил.

– Спокойной ночи, леди Колючка, - ласково улыбнулся Дик, чмокнув её в шейку, чуть пониже ушка.

Даниэль едва

сдержала удивлённый вздох: от такого казалось бы совершенно простого действия тело мгновенно охватила непонятная слабость, а в низу живота стало жарко. Новые ощущения снова вызвали приступ минутной паники, однако усталость сделала своё дело: глаза девушки закрылись, и она провалилась в сон.

Оливия отреагировала почти так же, как Дени, когда днём раньше Филипп привёл её в соседнюю спальню, то есть нахмурилась и потребовала объяснения, почему она не может остаться там же, где и до ухода.

– Потому что Ричард решил заняться приручением Даниэль, - Филипп улыбнулся, посмотрев на Лив.
– А для этого вам не стоит больше жить в одной комнате.

Она насторожилась.

– Что Дик задумал?
– осторожно поинтересовалась девушка.

– Ничего страшного, - её собеседник негромко рассмеялся.
– Вот увидишь, Дени только на пользу пойдёт.

Оливия вздохнула, остановившись у окна. На Аранию опустился вечер, в приоткрытое окно доносился тонкий запах цветов и зелени из парка вокруг дворца. С одной стороны, ей хотелось спать, но с другой - как-то неловко было выставлять Филиппа. Она чувствовала его взгляд, вызывавший смутное волнение, и когда раздался тихий голос, чуть не вздрогнула.

– Я хочу поговорить с тобой, Лив.

Она насторожилась и чуть повернула голову.

– О чём?
– так же тихо спросила она, сердце девушки забилось чуть сильнее.

– О том, о чём так упорно молчит твоя сестра.

Оливия сделала пару шагов в сторону, избегая смотреть на собеседника.

– Она много о чём молчит, - наконец ответила Лив.

– О вашей прошлой жизни. Расскажи мне, - он не сводил с девушки задумчивого, пристального взгляда.

– Филипп, это не слишком приятные воспоминания. Я не хочу, - она вздрогнула, в голове пронеслись картинки той, оставшейся где-то позади, жизни.

Девушка отвернулась, в комнате повисла тишина.

– Почему?
– Лив чуть не подпрыгнула от неожиданности и резко обернулась: перед ней стоял Филипп. Он двигался совершенно бесшумно, Оливия вообще не слышала шагов.

– Не хочу и всё, для меня это тяжёлые воспоминания, - тихо ответила она, опустив голову.
– Пожалуйста, я устала сегодня...

– Оливия, - Филипп взял её за плечи.
– Не будь такой же упрямой, как сестра, тебе станет легче, если расскажешь.

Лив почувствовала, что сейчас расплачется: даже Дени не знает, что с ней делал этот садист! Она закрыла лицо ладонями, глухо сказав:

– Нет... всё было слишком страшно...
– её голос прервался, в горле образовался ком.
– Господи, мне было всего пятнадцать лет!

Вспомнив первую ночь с мужчиной, Лив не смогла сдержать слёз. Перед глазами стояла роскошная спальня, не менее роскошная кровать, и маленькая фигурка, сжавшаяся на краю. Плечи девушки вздрагивали от глухих рыданий, тупая, тянущая боль в низу живота никак не проходила. Перед зеркалом стоял мужчина и с равнодушным видом завязывал галстук.

– Извини, дорогая, я не умею быть нежным. Но ты мне понравилась, да. Такая маленькая, испуганная девочка...
– и взгляд на неё, довольный, как у сытого хищника.
– Если будешь умницей, то в следующий раз так больно уже не будет. Отдыхай пока, цветочек.