Право на месть
Шрифт:
– Приведите эту невоспитанную дикарку в подобающий вид, – процедила шах-ханим своей свите. – Считай, все эти шелка и драгоценности – мой подарок тебе на помолвку. Сын заберет тебя в шесть.
Я подождала, пока сиятельная скроется за дверью. Затем выждала еще пару минут, с безразличием глядя на груды золота и богатой одежды. Когда же отмершие женщины вновь загалдели и обступили меня со всех сторон, медленно и спокойно произнесла:
– А теперь – пошли все вон. И чтобы вашей правительнице ни слова. Иначе я прокляну всех вместе сразу и каждую по отдельности, а черный иблис ночью выпьет ваши души.
Незамеченный никем
Надо ли говорить, что спустя пять секунд я наслаждалась благословенной тишиной.
Нет, до чего же причудливы порой чужие нравы и традиции. В далеких туманных странах, например, рожают напоказ, строго при свидетелях, и не только повитухи в их число входят. А жены тамошних правителей – так вообще при всем дворе. Уж казалось бы, нет большего таинства природы, чем это, не терпящее лишних глаз…
В самых отдаленных и диких селениях Альтанских гор, говорят, до сих пор над новобрачными ночью свечку держат. Чтобы брачный договор был доведен до логического конца и подтвержден тем самым.
В Самаконе вот на девственности пунктик. Нет, я не хочу сказать, что в Империи все поголовно не блюдут себя до свадьбы, но и обязательным условием для брака это не является. По крайней мере, никто не полезет под юбку проверять, и уж, тем более, не станет забивать камнями при недобром исходе.
У магов и студентов Академии вольностей еще больше. Администрация Ровельхейм негласно поощряет и ночные перебежки из одного общежития в другое, и веселые студенческие кутежи в соседнем Ровеле в компании местных раскрепощенных дам. Потому что считается, что неудовлетворенность в этом плане мешает магии раскрыться полностью и, наоборот, неизведанные доселе чувства и ощущения помогают обнаружить скрытые резервы.
А про Дикий Лес говорить и вовсе не стоит. На то он и Дикий – так его люди назвали. Его жители не видят особой разницы между голодом, жаждой или желанием спариваться – для них все эти потребности естественны, а потому осуждению не подлежат.
Меня задели слова сиятельной Элмас о том, что в Лесу ничего не смыслят в красоте. Да, я сама не из Леса, но стало обидно за восхитительно прекрасную в своей воинственности Хельтинге, за немногословную Мексу с ее гордой осанкой. Это же только у вас в Самаконе – чем больше краски и золота на женщине, тем она красивей.
Я провела рукой по разложенным на подоконнике драгоценностям. Штук двадцать колец (и все предполагается надевать сразу!), россыпь браслетов, причем половина из них на ноги. Чудовищно массивные дутые серьги, цепочки, ожерелья… У половины украшений даже не понять предназначения – что куда вешать? И исключительно золото, других металлов в Самаконе не признают.
– Талья! – окликнула я служанку. – Будь добра, наведи здесь порядок. Такой, как был с утра.
Невоспитанная дикарка, значит? Рано Вы, Элмас, на своих дочерей решили меня равнять. Ну же, госпожа Скарта, я в Вас верю…
И моя чудесная швея, вот уж у кого действительно золотые руки, вновь не подвела. Для охоты это предназначалось, для карнавала или для внезапной войны – та, похоже, и сама не знала. Так и написала на бумажном пакете своим мелким почерком: «Ну-у… может, пригодится».
Я неспешно приняла ванну, размышляя об отстраненных
Кажется, раньше мне все это не нравилось, внушало отвращение. А вот сейчас, смотри ты, все средства хороши.
Обед мне принесли снова в покои. Больше гостей не было, хотя кто ко мне мог прийти? Император Нердес с извинениями за проданного брата? Астарх, выбравший мир и покой для своих земель и пожертвовавший малознакомой человечкой? А вот его светлости, полагаю, путь сюда на сегодня заказан.
Оделась. Волосы уложила сама. Украшений у меня немного, но каждое дороже всего этого золота. И эти точно не затмят серебро моих волос. Атакующий щит Огдена – неправильный, «детский», всего лишь простой черный камень в стальной оплетке, но его я сделала сама. Серебряная цепочка, которая держит его и обнимает мою шею – подарок его светлости. Ну, не подарок, конечно, просто приятный жест, но я буду считать ее подарком. И жемчужные серьги от Хельме.
Лекарь мне даже не понадобился, магические серебряные иглы я захватила с собой. Вряд ли их когда-нибудь использовали по такому назначению, но мне же закон не писан, как любит повторять старый артефактор. Если когда-то смогла ими шить, то и для другого сгодятся.
А главное свое украшение я повешу у левого бедра перед самым выходом.
Проколотые самостоятельно мочки горели огнем, но решимость во мне разгоралась еще сильнее. Единственное, чем я воспользовалась из принесенных Элмас даров, были крохотные плоские баночки – краски для лица, которыми в Самаконе не гнушались даже мужчины.
Незаметно пролетело время и вот наконец раздался стук в двери гостиной, хотя было всего без четверти шесть. Шахин, как и обещала Элмас, готов вести будущую невесту к семье и гостям, чтобы во всеуслышание изъявить свое желание жениться и принести обручальные клятвы.
В Империи помолвки почти не празднуются – достаточно объявить родным, а те уже новость сами разнесут. А в Самаконе это отдельная традиция. Считай, репетиция свадьбы. А по сути – юридический договор с торгами, спорами, назначением главной даты, где никому дела нет до молодых – лишь бы те произнесли сакральные фразы. И в Империи помолвка той же юридической силы не имеет: хотите женитесь после, хотите – расторгните. В Самаконе же просто так расторгнуть помолвку нельзя – это судебные иски, возврат помолвочных подарков, выплата компенсаций и прочие сложности.
А в нашем случае все еще хуже: если не женитесь после помолвки – покарают боги. Договор Содружества, раздел шестой, пункт сто двадцать первый…
Дверь я открыла в полной боевой готовности. Шахин невесело кивнул мне:
– Привет, аркадашым.
Я отошла от двери, пропуская шахина Джааля внутрь. Ответное «аркадашым» выдавить не смогла. Джааль хороший, он действительно мог бы стать мне другом, но навязанного политикой супруга «аркадашым» не зовут.
– Здравствуй, Джааль-надим.