Право на новую жизнь
Шрифт:
Иногда казалось, что такая жизнь будет длиться бесконечно и никто в мире не сможет помочь справиться с теми бедами, которые обрушились на такую еще юную девушку.
Вероника подняла глаза и посмотрела в потолок, словно ожидая найти там ответ, но тишина сотрясала комнату хуже любого шума. Казалось, в этой тишине потонуло все: надежды, мечты. Девушка открыла учебник и нашла десятый параграф. Это была ее любимая тема. Пожалуй, единственная тема из курса химии, которую она знала на пять. Тема «Химические реакции». Вероника углубилась в чтение, ей стало интереснее с каждым предложением. В конце была задана задача. Девушка справилась с заданием за десять
Один предмет был сделан. Теперь остались русский и английский. По русскому языку тоже не было ничего сложного. А вот с иностранным языком пришлось попотеть. Дело в том, что Веронике никак не удавалось выучить английский, она его просто не понимала. Особенно трудности были с грамматикой. Она старалась изо всех сил справиться с языком, но кроме двоек и троек ничего не получала. От обиды ей хотелось порой плакать, ведь она так старалась всегда и все напрасно.
Когда половина задания по английскому языку было выполнено, в комнату влетел с вылупленными глазами Сергей и, бранясь последними словами, закричал:
– Чего ты здесь расселась? Ты что, забыла, когда Данилку нужно забрать из детского садика?
– Я думала, ты его заберешь.
– Чего ты здесь тыкаешь в моем доме? Я тут хозяин и все должны слушаться меня. Поняла?
– Да.
– Ну так иди отсюда и забери брата из детского сада.
– А можно я уроки доделаю? Мне здесь осталось совсем немного, – умоляюще проговорила Вероника.
– Да какой тебе смысл уроки делать? Как была дурой, так и осталась, – помолчав, мужчина проговорил себе под нос, – все здесь ненормальные, один я хоть умный.
Оставив девушку одну, Сергей вернулся к телевизору и, усевшись на диван, принялся грызть семечки, бросая шелуху на пол. А какой смысл убираться за собой, когда есть жена и падчерица. Уж они-то и наведут порядок, все пропылесосят.
В прихожей Вероника накинула пуховик, сверху повязала Большой шарф и вышла из квартиры, оставив отчима одного. В душе она была даже рада такому повороту событий, ибо хотя бы на короткое время могла уйти из дома, из того дома, где все время подвергалась насмешкам, оскорблениям и презрением. Теперь же, очутившись на улице, она вдохнула прохладный зимний воздух и рассмеялась в душе. Девушка почувствовала себя свободной и оттого счастливой. «Как же хорошо быть свободной!» – подумала она, шагая по улицам, слабо покрытым снегом.
Машины с большой скоростью пролетали мимо, не замечая одинокую девушку. Вероника всегда чувствовала себя чужой будь то улица, школа или родной дом; только с бабушкой ей было хорошо, только с ней.
В детском садике был тихий час. Воспитательница предложила Веронике подождать еще двадцать минут, когда проснутся дети. Девушка расстегнула пуховик и села на низенькую скамейку в раздевалке, покрашенной в зеленый цвет. На стенах висели детские рисунки, вырезанные из книжек и журналов сказочные персонажи, а в углу в старой глиняной плошке росла пальма, чьи листья давно пожелтели.
Вероника устало вздохнула и вытащила из сумочки мобильный телефон, дабы занять себя хоть чем-то в это время. На экране высветилась информация о новых сообщениях. Среди них была смс от Мегафон с пометкой о том, что пора бы положить деньги на счет. Девушка пересчитала оставшиеся после обеда деньги и поняла, что сегодня пополнить счет не получится, а это означает, что придется снова как и всегда унижаться перед матерью, прося хотя бы пятьдесят рублей на телефон. Чаще всего пополняет счет
Тем временем проснулись дети. Воспитательница помогла им переодеться и справить нужду в туалете. Когда Даниил радостно выбежал в коридор, то увидел сестру, которая держала в руках его верхнюю одежду.
– Ну что, Данилка, пойдем домой? – ласково спросила Вероника, взяв младшего братика за руку.
– Я по тебе так скучал, – сказал мальчик и крепко обнял своими детскими ручонками девушку.
Вероника погладила его пушистые светлые волосенки и поцеловала в нежную детскую щечку, еще красную ото сна. Мальчик послушно оделся и они вместе вышли на улицу. Девушка укутала Данилку шарфом и сказала:
– Закутайся потеплее, а то снова простудишься, – она очень любила брата.
Мальчик послушно взял сестру за руку и попросил купить ему шоколадку. У Веронике практически не было денег, но отказать братику она не могла. Высыпав на ладонь оставшуюся мелочь, девушка купила Милки вэй и чупа-чупс. Данилка радостно раскрыл шоколадку и тут же ее съел.
Сам мальчик был избалованным, потому как любимец семьи, которому позволялось все. Он не знал отказа ни в чем отказа в отличии от сестры, которая была абсолютно лишней в их семье. Но как бы то ни было, Веронику он сильно любил и всегда рассказывал о ней в детском саду, называя не иначе как «моя сестренка». Мальчик глубоко переживал, когда оказывался свидетелем издевательства над Вероникой. В таких случаях он нередко старался защитить сестру, если дело касалось Инны Викторовны. Данилка бежал к матери, хватал ее за руку и, громко плача, кричал: «Мамочка! Не надо, не кричи на Веру!» В таких случаях женщина замолкала и уходила в другую комнату, чувствуя себя виноватой перед сыном, но никак не перед дочерью. А вот противостоять отцу мальчик боялся, так как чувствовал в нем силу и власть. И если гнев Сергея смерчем обрушивался на Веронику, то Данилка убегал чаще в туалет или ванную комнату, закрывался там и тихо плакал, ненавидя свое бессилие хоть как-то помочь родной сестре.
Сейчас же мальчик чувствовал себя счастливым, шагая за руку с Вероникой. Девушка свернула за угол и пошла через двор, рядом с которым был построен их дом. Данилка увидел снеговика и, слепив снежок, бросил в него. Девушка засмеялась и проговорила:
– Ты просто молодец!
– Вер, а можно я скачусь с той горки?
– Скатись, только один раз, а то холодно.
Мальчик радостно побежал через двор, где играли детки постарше. Пробежав мимо детворы, которая каталась на коньках по льду, Даниил взобрался на горку и с криком скатился вниз, плюхнувшись в снег. Вероника быстро подбежала к нему и отряхнула комья снега с одежды. Мальчик вырвался из рук сестры и сказал, обиженно выпятив губу:
– Я еще хочу!
– Нет-нет, Данилка, – ласково ответила она, – нужно возвращаться домой, папа ждет.
Мальчик серьезно взглянул ей в глаза, взгляд его был холодный, жестокий, совсем не похожий на детские глазки. Ледяным голосом, словно приговоренный к смерти, он сказал:
– Я ненавижу отца…
У Веронике комок застрял в горле. Никогда еще она не видела брата таким злым. На нее пристально смотрели чужие, совсем не знакомые глаза. Зрачки у Даниила расширились и он проговорил еще раз: