Право на ошибку

Устинова Юлия

— Чего?

— Твоего сексуального голоса, — мечтательно вздыхает парень.

При этом он сам — и есть воплощение сексуальности.

И это именно мне хотелось услышать его голос. Как-то я даже порывалась написать Артему, но не осмелилась. Ведь мы же договорились — никакого общения.

— Прекрати выражаться, тебя слушает маленькая девочка! — в шутку одергиваю его, надеясь, что выгляжу все также независимо.

— Скажи этой маленькой девочке, чтобы она передала большой девочке, которую обнимает, что та тоже очень красивая, — прищуривается Артем.

— Хорошо,

скажу.

Предательская улыбка играет на моих губах.

— Полин? — голос Артёма меняется.

Он смотрит не в камеру, а, должно быть, на экран.

Прямо на меня.

Его прекрасные голубые глаза интригующе поблескивают.

— Я тебя слушаю, — нервно откашливаюсь.

— Все, я тут, — в комнату неожиданно возвращается Серёжа прежде, чем Артем успевает что-то сказать. — Вера не могла банку открыть, — объясняет он, протягивая руку за телефоном. И мне ничего не остаётся, кроме как вернуть ему мобильник. — Так когда говоришь приедешь к нам? — спрашивает брат Рогозина.

— Разве я говорил? — голос Артема звучит невозмутимо, словно меня здесь и нет.

— Давай приезжай, на дачу поедем, шашлыки — все дела, — приглашает его Серёжа. — Надо сезон закрыть. Я почти баню доделал.

— Баню, говоришь… — загадочно произносит Рогозин. — А кто ещё будет?

— А кого тебе надо? — фыркает брат. — Хочешь, бери с собой кого-нибудь.

— Можно? Я тогда с девушкой буду, — произносит Артем.

— Да не вопрос, старик, — пожимает плечами Серёжа.

Я закусываю губу, мое сердце обливается кровью.

У него кто-то появился.

Наверное, девушка-коллега с теплохода.

Так вот, о чем он хотел мне сказать. А его слова про мой сексуальный голос, которого ему не хватало — не более, чем обычный флирт. И мое вялое эго решительно отказывается мириться с таким положением вещей.

Бережно посадив Ксюшу на пол, я встаю и выхожу из комнаты. Сил слушать про девушек Рогозина попросту нет.

— Вер, я, наверное, пойду? — мнусь в пороге кухни.

— Ещё чего придумала?! — поставив противень с пирогом на доску, Вера таращит на меня большие зеленые глаза.

— Ну что я вам тут мешаться буду, — бормочу я невнятно.

— Поль? Что случилось? На тебе лица нет, — подруга с тревогой заглядывает мне в глаза.

Я делаю несколько шагов и опускаюсь на стул.

— Да ничего.

Вера, смахнув со лба испарину, садится напротив. По ее лицу пробегает тревожная тень.

— Рассказывай, — мягко просит она.

Я качаю головой.

— Ой, Вера, я такая дура.

Взгляд подруги исследует мою поникшую фигуру и пальцы, которые я нервно потираю.

— И кто он? — догадывается моя умная Вера.

— Рогозин.

Сжав кулаки, я держу их на коленях.

Вера отводит взгляд.

— Так… Рогозин, Рогозин… — бормочет она. — Ну я знаю только одного Рогозина, но этот точно отпадает.

Я опускаю голову.

— Да в том-то и дело, что никуда он не отпадает.

Даже смотреть

на нее не хочу. Итак знаю, что увижу.

У нее паралич.

— Я правильно понимаю, речь об этом прилипале, с которым сейчас общается мой муж? — уточняет Вера.

В ее голосе слышится неприкрытый шок.

— Да, — я снова киваю.

— Мамочки, Поль, да как же тебя так угораздило?! А главное — когда?! — восклицает Вера.

— У вас на даче. Ещё летом, — признаюсь ей. — Но это уже не имеет значения. Он только что сказал, что приедет к вам в гости в новую баню с какой-то девушкой.

— А у вас что-то было или как? — вкрадчиво интересуются Вера.

Похоже, она все еще мне не верит.

— У нас такое было, — вздыхаю я, начиная сомневаться в своем решении поделиться с Верой.

— Ну ты даешь! И молчала! Тоже мне подруга, — обиженно говорит она. Я опускаю голову. Лучше бы я и правда молчала. — Ладно, не расстраивайся, — Вера касается моего плеча, ее голос смягчается. — Пусть только попробует притащить к нам какую-нибудь вешалку, я ей все волосы выдеру, а ему… — От ее воинственного настроя мне становится только хуже, когда я представляю Тёму с другой. Молодой, красивой. Счастливой. Уж он-то знает, как заставить девушку чувствовать себя единственной и неповторимой. — Эй, Поль, ну ты чего? Неужели правда любишь? — растерянно спрашивает подруга.

— Я бы хотела сказать, что нет. Но не могу. Не могу, Вера, — уныло отвечаю я.

Глаза печёт от разочарования. Но я не злюсь на Тёму, только на себя. Ведь это я всерьёз на что-то надеялась…

10. Артем

Сегодня какой-то резиновый день.

Прямо с вокзала я отправляюсь к родителям, чтобы навестить их, а заодно и вернуть отцу долг.

Батя, как обычно, хмур и немногословен, хотя его удивляет моя внезапная платежеспособность. На минуту мне кажется, он даже немного оттаивает и перестает видеть во мне неудачника и позор семьи, но только ровно до того момента, как я признаюсь ему, что уволился с прежнего места работы на теплоходе. Мать, само собой, очень рада моему приезду, и я вдруг понимаю, как сильно по ней скучал. Тут же мысленно матерюсь и даю себе пинка за то, что был таким козлиной и редко ей звонил.

После завтрака, выслушав отцовский бубнеж и мамины причитания и оставив часть барахла в своей старой комнате у родителей, я заезжаю к Сереге за ключами от его загородного дома. К двум часам дня прибываю на место.

Вероятность того, что все получится, честно говоря, почти нулевая. Погодка откровенно по-осеннему скурвилась. К вечеру небо затягивает тучами, накрапывает противный дождь, и я все больше сомневаюсь в своем успехе.

Но тут приезжает она.

Полина идет по дорожке в ярко-красной куртке с капюшоном и с кем-то болтает по телефону, а потом она видит меня.