Право на семью
Шрифт:
– Следующий, - киваю я на обшитую пластиком стену.
– Спасибо, - роняет Белов. – А что тут у вас самое вкусное? Что вам нравится? А то я заказ сделал, а кое-что не учел.
– Я только борщ ела. Вкусно готовят. Но на него еще попасть надо. Быстро разбирают. А так.. пассажиры хвалили блины и салат с ананасом, - тяну нерешительно.
– Ну я понял, - кивает Белов и быстрым шагом спешит в указанном направлении.
Даже за собой не зовет. А ты так хотела, Ир. Так хотела.
Снова утыкаюсь носом в Моэма. Читать не могу. «Смотрю в книгу,
«Еще два часа до следующей станции», - устало смотрю на часы. Ноги гудят, голова раскалывается. Сейчас бы поспать. Но по вагону шастает Белов. Суету наводит. А стоит ему вернуться в свое купе, как из ресторана выдвигается целая процессия. Девчонки тащат тяжелые подносы, а возвращаясь, заглядывают ко мне.
– Прям хороший клиент, Ир, - улыбаются довольные. Не иначе, как он им на чай отвалил. – Мужик видать три дня не жрамши. Столько блюд заказал. Два борща, прикинь? Отбивные и салат с ананасом, - тараторит Светлана.
– Еще и блины, - усмехается ее напарница Оля.
Оглядываются быстро и, бросив, короткое «пока», сбегают к себе. Наверняка Белов из купе вышел.
– Вероника Сергеевна, - снова зависает он в дверях служебки. – Составьте, пожалуйста, компанию одинокому путнику. Не могу я один есть. Я вам борщ заказал. И салат. И блины. Все как вы сказали, - улыбается он бесхитростно.
– Спасибо, Степан Александрович, - мотаю я головой для приличия.
– Нам по правилам не положено, - объясняю торопливо.
– А кто узнает? – пожимает плечами он. – Мы только поужинаем вместе. Ничего крамольного. Да и спят уже все. Это время знаете как на флоте называется? Собачьей вахтой.
– А вы служили? – ляпаю я, не подумав.
– Приходилось, - морщит он нос и снова приглашает. – Прошу к столу. Я отказы не принимаю.
– Если начальник поезда будет проходить, мне влетит… - привожу я последний довод.
– А мы и его пригласим к нашему шалашу, - смеется Белов. Вот ни чем его не проймешь!
Вдыхаю натужно. Нос щекочут приятные запахи только-только приготовленной еды.
Уже весь вагон пропахся Беловским ужином! Отказаться можно, не вопрос. Вот только как дожить до утра. И когда у меня еще будет время позавтракать? С шести часов народ начнет активно заходить в вагон. А сменщицы у меня нет.
«Пирожков, кстати, тоже», - ехидно напоминает внутренний голос. И мне остается только признаться в собственном малодушии и сдаться. Перекушу быстренько и вернусь обратно. Дай бог, никто не засечет. А если и поймают, тоже не грех. Устным выговором отделаюсь. Но хоть поем нормальной пищи. Не все же на одном дошираке сидеть.
– Ладно, уговорили, - поднимаюсь с места. На автомате отряхиваю
– Прошу, - галантно пропускает меня вперед и идет следом.
– Прошу, - указывает на накрытый стол, как только мы входим в купе.
– Спасибо, - бормочу, спиной чувствуя сзади мужчину. Он стоит почти вплотную. Совсем рядом. Кажется, я даже его дыхание слышу.
На ватных ногах прохожу за стол. Сажусь в кресло, оставляя двуспальную полку своему учтивому пассажиру.
Пригласи он меня занять ее, выскочила бы не задумываясь. Даже на борщ в красивой керамической тарелке не посмотрела бы.
– Ну что ж, приступим! – садится напротив Белов. С изумление рассматривает подачу блюд. – Как в хорошем ресторане, - тянет довольно и зачерпывает первую ложку. – Очень вкусно. Спасибо за совет.
– Да, не за что. Это девочки стараются, - соглашаюсь я, утыкаясь взглядом в рубиновую жидкость в синей тарелке. Беру кусочек обжаренного черного хлеба, лежащего на тарелке. Привычно кладу сверху полупрозрачный бекон. И тоже ем, но стараюсь не частить.
Я же не из голодного края.
Глава 4
– Вот скажи мне, - легко переходит на дружеский тон Степан Александрович.
– Почему такая умница и красавица работает проводницей? – интересуется серьезно. Расправившись с борщом, придвигает к себе тарелку с отбивной и жареной картошкой. Но не ест. Смотрит выжидательно.
Сердце сразу предательски екает, в горле застревает кусок.
– Обычная работа. Не лучше и не хуже других, - еле-еле сохраняя спокойствие, пожимаю я плечами. – Кто-то же должен…
– Кто-то, но не ты, - усмехается он.
Началось в колхозе утро! В душе поднимается буря протеста. Терпеть не могу эти разговоры. Спасибо, наслушалась от родных. И с пассажирами точно ничего обсуждать не желаю. Терпеть не могу, когда мне лезут в душу. Сколько мы знакомы? Час? Или того меньше. И по мнению Белова я уже должна выложить о себе все. Ага, сейчас!
– Почему вы так решили? – удивляюсь совершенно искренне.
– Я впервые вижу девушку, читающую «Painted Veil» в подлиннике. Мало сказать, что я восхищен.
– Как вы узнали? – не скрываю изумления.
– Знакомая обложка, - подмигивает мне Белов и улыбается как мальчишка. – У меня была такая же книжка. Ну и как тебе Моэм?
– Я ее уже в третий раз перечитываю. Очень нравится. Ненавижу Китти, жалею Уотлтера…
– И презираешь Таунсенда, или как его там, - смеется Степан.
– Сочувствую его жене, - признаюсь честно. – Она же так ничего и не узнала о похождениях мужа. Измена – это всегда гнусно.
– Все как в жизни, - пожимает плечами Белов. – Супруги предателей обычно узнают все новости последними. Или до конца жизни делают вид, будто ничего не было, - морщится он раздраженно.