Право на жизнь
Шрифт:
— Защиту? — сменила гнев на милость Добрынка. — Это правильно. А то мало ли… Не нравится мне, что любой зайти смог бы, да ошейник на тебя надеть, как говорят.
— Думаешь, что нападение на меня произошло прямо в комнате? — спросила Юлка.
— Да кто знает? Его ж, как говорили, не видно было, пока не сняли, и вела ты себя обычно… Так что…
— Ну да… Ты права, — поёжилась Юлка. — Но я, кажется, надолго не оставалась одна, и я же всё остальное помню, а только неделя словно из головы вымелась.
Они закончили с рунической охранной вязью к концу поудани, Юлка даже не пошла на ужин, и еду им принесла Добрынка, а потом снова ушла по
— Ты так смотришь на меня… — привела его в чувства Юлка.
— Ты сказала, что не очень походишь на суженую для оборотня, — отвёл взгляд Гаральт. — Но я боюсь, что это я не подхожу тебе. Слишком… я… проблемный, — Юлка как-то сказала это слово, и Гаральт подумал, что оно лучше всего характеризует его ситуацию.
— А с тобой что не так? — прыснула Юлка, подперев щёку.
— Я последний из обречённого к истреблению Рода, — тихо ответил Гаральт. Но к его удивлению Юлка лишь приподняла бровь и не спешила его прогонять. — Я был младшим из семи братьев и одной сестры. Старшей сестры. В нашем Роду сила передаётся первенцу, не важно, какого тот пола. И Хуннулв наш удельный князь потребовал в жёны для своего наследника. А такого жениха в Род не введёшь, как понимаешь. Да и не в любви дело было. Затмили разум князя сокровища нашего Рода — каменная скрижаль с тайнописью богов, секрет шифра традиционно передавался первенцу. Поэтому понадобилась именно наша сестра — ключом являющаяся. Вот только у Хуннулв уже был суженый, а волки верны своим избранникам. Чтобы заполучить старшую сестру правящий Род убил её суженого. За это Хуннулв убила на брачном ложе сначала наследника Хранителя Северо-Западного удела, а после и себя. Око за око, зуб за зуб.
— Постой… Как ты сказал? — вздрогнула Юлка. — «Око за око, зуб за зуб»?
— Д-да…
— Как будто… что-то… Ой! Волки? Ты что, волк?! — подскочила Юлка, вытаращившись на него, и даже отступила на шаг. — Я думала, что волколаков не пускают в Змейлор…
— Я не волколак! — возмутился Гаральт на почти оскорбление. — Я истинный оборотень, происходящий от спутника самого Одина — божественного волка Фреки!
— О… Э… Извини, — неловко выдавила Юлка. — Просто на меня как-то напал волколак, и не то чтобы я сильно боюсь волков, но приятного было мало… И он не ведал, что творил.
— Волколаки — это потомки Фенрира, что несут в крови проклятье богов, — пояснил Гаральт.
— Звучит знакомо, но я из скандинавской мифологии хорошо только Тора и Локи знаю, ну и Одина с Хелой, — ответила Юля. — Ещё Хеймдаля, который радужный мост охраняет, это я в фильме видела… Э… Прости, я понимаю, что на самом деле всё может быть не так, как у нас в Яви показывали, девчонки всё время по этому поводу надо мной прикалываются. Они даже говорили, когда мы фильм смотрели, что василиск в Хогвартсе совсем ненастоящий, только если бы у него крылья отрезали в детстве… М… Прости, рассказывай дальше, — улыбнулась Юлка. — Когда я нервничаю, я начинаю болтать без меры. Я поняла, что ты не волколак, а волк, да? Я видела одного оборотня медведя, он тогда меня как раз от волколака спас, так он частично мог обратиться, раз и
— Истинных волков очень мало осталось. Мы были последним Родом в нашем уделе, не знаю, как у других, но говорят, что проклятые пытаются от проклятья избавиться, роднясь с истинными, да не выходит ничего. А после мести сестры Ёрмунганд обрушил гнев на наш Род. Они убили двух моих старших братьев-близнецов, которые были среди гостей, а потом напали на наше поселение, истребляя всех от мала до велика, не жалея ни женщин, ни стариков. В живых после того нападения остался Ральф — мой третий по старшинству брат, моя мать и я, — окунулся в прошлое Гаральт. — Мне тогда было десять, а Ральфу шестнадцать, он как раз накануне получил родовое имя.
— Родовое? — переспросила Юлка.
— Нам дают… Давали волчьи имена. Ральф означает «один из стаи». Старших моих братьев звали Рудольф и Рауль. Моё детское имя — Гарт… Это такой сплав серебристо-серого цвета — из-за цвета моей шерсти в обороте. Мы… Наш Род умеет оборачиваться с щенячьего возраста. Имя Гаральт я получил от брата уже здесь. Он провёл церемонию, когда мне исполнилось шестнадцать. Но оно не совсем волчье. Брат хотел защитить меня. Также он провёл надо мной ритуал отсечения от Рода и изменения внешности, чтобы меня не нашли. Я до сих пор не знаю, зачем он это сделал, возможно, по наущению матери, но до меня дошли слухи, что…
Гаральт вздохнул.
— Я здесь уже двенадцать лет, есть некоторые способы узнавать вести из Беловодья. Ральф не смог отомстить, около трёх лет назад он был пойман и убит Хранителем Северо-Западного удела. Мать, которая отправила нас в Змейлор, предупреждала о том, что прямая месть Ёрмунганду ударит по брату.
Он остался единственным прямым потомком своего Рода. Бесполезный и обречённый. Он не хотел мстить, возрождать Род или бороться за его наследие. Из-за вражды и так было пролито достаточно крови. Этим Гаральт отличался от родичей, которые не мыслили дальнейшей жизни без отмщения. Ральф буквально душил его своей жаждой мести и посчитал малодушием отказ отправиться с ним, а решение остаться обучаться в Змейлоре воспринял как предательство.
— Ты бы хотел отомстить? — тихо спросила Юлка, осторожно коснувшись его плеча.
— Я остался один. Ради чего мне губить свою жизнь? Отказаться от дара, призвания, жизни и свободы? Ничья смерть не вернёт мне родных. Да и на Род, по сути, я прав не имею. Как и на месть, если разобраться.
За такие мысли Ральф называл его трусом и предателем, недостойным своего великого Рода. Вот только он считал, что ему больше досталось от материнского клана Рун, который никогда не славился воинами, они собирали знания, изучали, изобретали, служили богам, наконец! И их силой были знания, а не воинские умения.
— И всё же?..
— Я Гаральт Рун… Отрезанный от Рода Фреки и проклятый собственной матерью, в моём сердце нет мести. Я бы хотел просто спокойно жить и применять свои знания во благо.
— Проклятый собственной матерью? — переспросила Юлка. — Это как?
Гаральт пожевал губу, раздумывая, сказать ли правду суженой, но решил, что скрывать смысла нет.
— То, что ты приняла за пророчество, на самом деле это было проклятье. Я говорил тебе, что нас осталось трое. Ральф, мама и я, — вздохнул Гаральт, вспоминая этот тягостный момент. — Мама несла в себе кровь норн, и она провела особый ритуал… Ну, это я сейчас знаю, что это было. Моему брату она предрекла гибель от мести, а меня…