Право на жизнь
Шрифт:
Т р е у м о в. Что это вы решили раздеться?
С о к о в н и к о в. Где, если не тут? Здесь у каждого своя беда, впереди суд, этапы. Вот мы поговорили, а завтра развезли нас в разные стороны, и привет! А так выскажешься — и вроде на душе станет светлее. Артем Николаевич, еще сигаретку, а?
Треумов дает ему закурить.
Хорошо… Действительно глаза оттягивает.
Т р е у м о в. Ну, а под блатного зачем играете?
С о к о в н и к о в. «Эй да ты, Тамарочка!» На всякий
Т р е у м о в. Так дальше и собираетесь жить?
С о к о в н и к о в. К нему как к человеку, а он сразу в душу без перчаток лезет, деятель! Не у себя в кабинете сидите, а в камере, на тех же правах!..
Треумов пожимает плечами и ложится на нары.
Может быть, я поэтому и ударяюсь в загул. Время от времени…
Появляется д е ж у р н ы й.
Д е ж у р н ы й (открывает ключом дверь). Треумов, на выход!
Треумов встает.
Дадите подписку о невыезде — и можете отправляться домой. Начальство приказало. (Запирает дверь и уходит вместе с Треумовым.)
Пауза. Снова появляется д е ж у р н ы й, протягивает Соковникову пачку сигарет.
Сосед тебе бывший удружил, Треумов.
С о к о в н и к о в. Передайте ему мою благодарность, гражданин лейтенант.
Дежурный уходит.
М р а ч н ы й п а р е н ь. Дай сюда сигареты, гад!
Тот же вечер. Большая комната в доме Треумова. Видна часть прихожей с высоким трюма и дверь на кухню. Посредине комнаты празднично сервированный стол. Играет магнитофон.
В комнате Т о н я и К у л и к о в.
К у л и к о в (целует). Одна тысяча триста девяносто шесть…
Т о н я (целует). Одна тысяча триста девяносто семь…
К у л и к о в. Одна тысяча триста девяносто восемь… (Переводит дыхание.) Что-то Артем Николаевич задерживается…
Т о н я (целует). Одна тысяча триста девяносто девять!..
К у л и к о в. Догоним до полутора тысяч и прервемся. Надо будет позвонить на станцию, — наверно, поезд опаздывает.
Т о н я (насмешливо). Ты взял повышенные обязательства?
К у л и к о в. Что? Какие обязательства?
Т о н я. Твой девиз — «догоним до полутора тысяч»?
К у л и к о в (смеется). Каюсь! (Снова обнимает и целует
Появляется Ю с у п о в в стеганом узбекском халате и тюбетейке. В руках у него чемодан и сетка с громадной среднеазиатской дыней.
Ю с у п о в. Добрый вечер, дети мои. Это и есть дом Треумова Артема Николаевича?
Тоня вскакивает с дивана.
Т о н я. Так вы Юсупов?
Ю с у п о в. Если меня знают по имени, значит, я попал туда, куда так долго ехал в поезде. (Целует в лоб Тоню.) Здравствуй, дочка… Какая ты красивая, девочка!
Т о н я. Спасибо, но вы преувеличиваете.
Ю с у п о в. Я говорю, что видят глаза мои. А как учишься?
Т о н я. Перешла на четвертый курс.
Ю с у п о в. Какая молодец! Скоро будешь большой педагог, как Макаренко или Песталоцци… А этот славный молодой человек?.. Подожди, дай я сам догадаюсь. Этот славный молодой человек твой жених, правильно узнал?
Т о н я. В самую точку попали!
К у л и к о в. Куликов Юрий Петрович, экономист колхоза.
Ю с у п о в. Салям алейкум, Петрович. (Торжественно пожимает ему руку.) Салям, дорогой.
Вытирая руки о фартук, из кухни выходит А н н а.
А н н а. Приехали наконец?
Ю с у п о в. А эта женщина — радость души, услада сердца моего друга. Зовут ее Аннушка!
А н н а. Добро пожаловать.
Ю с у п о в. Нет, только такой красивой женщине может целовать руки Артем!.. (Тоне.) Ты не завидуй, дочка. Молодость — она только блестит, как сталь клинка, а взрослая женщина светится изнутри своей прекрасной душой.
Т о н я. А я и не завидую.
К у л и к о в. Потому что руки Тони есть кому целовать.
Т о н я. Понятно?.. (Бежит в прихожую.) Пап, ты что там возишься?..
Ю с у п о в. Разве Артема нет дома?
Т о н я. Он поехал на станцию встречать вас…
Ю с у п о в. Меня никто не встретил, я даже удивился. Но подумал: может быть, Артему некогда? Взял попутную машину и сам поехал к вам.
А н н а. Господи, что же могло случиться?!
К у л и к о в. Только без паники. Скорей всего снова забарахлил его «москвичок». Прокладку водяной помпы пробило.
А н н а. Но столько времени прошло!
Ю с у п о в. Правильно говорит Петрович. Всегда надо надеяться на лучшее. Подождем немного и поедем все искать нашего Артема. Машина — это машина. Вот у меня дома «Волга», сын на ней ездит, а я все равно в сарае еще и ишака держу.
Т о н я. Неужели у вас есть ишак?!
Ю с у п о в. Конечно. Ишак не подведет.
А н н а. Наверно, Артем вас ищет на вокзале.
К у л и к о в. Я давно говорил Артему Николаевичу: пора вам менять машину. А он, видите ли, привык к своей консервной банке. «Волга» — вот настоящий аппарат!