Право по рождению
Шрифт:
— Такое уже случалось прежде. С моей семьёй было так. У нас были деньги и влияние — то, чего те и другие так желали. Но мы публично их отвергли… А потом всё перевернулось сверх наголову. Был сожжён небольшой храм, многие верующие страшно пострадали. Огонь распространился на другие здания. Позднее каким-то образом выяснилось, что поджог был устроен и что это моясемья замешана в этом.
Он смотрел на неё с изумлением.
— Всё это ложь! — быстро прибавила она, очевидно,
— Я верю вам, — вставил он поспешно. — Я верю вам. Продолжайте.
— Мы отвергли всех их, но находились другие, более могущественные, чем мы, которые принимали ту или иную сторону. Нашу вину не могли доказать, тем не менее, у нас отняли всё. Моих родителей увезли, и мы их никогда больше не видели! Моего брата отправили в темницу, а сестру заставили выйти замуж за одного из самых ярых поборников Собора! Мне была уготована похожая участь, но я взяла все деньги, какие могла, и убежала из города…
— И так вы оказались в Сераме?
— Не сразу… И уж точно не в сопровождении служителей того зла, от которого я пыталась сбежать! — она прикусила губу. — Я рассказала вам так много… Теперь я боюсь, что вы можете подумать, будто бы я стою за тем, что случилось с этими двумя!
Ульдиссиан тут же покачал головой:
— Такое вряд ли возможно! Это сделал кто-то гораздо более сильный и уж конечно более жестокий, чем вы вообще можете быть! Им гораздо проще подозревать меня! — но тень пробежала по его лицу. — И всё же не говорите этого никому! Они могут подумать, что я действовал по вашему указанию!
Осознав это, она приложила ладонь ко рту:
— Я не думала, что…
— Не важно. Вам лучше всего уйти и не возвращаться. Всё будет хорошо…
— Нет, не будет! Я слышала на постоялом дворе! Инквизиторы Собора Света прибудут завтра утром, и кто-то намекал, что надзиратели мира из Храма вскоре последуют за ними! Повторяется та же история, что и со мной!
Это новость потрясла его. Ему ничего не говорили о том, что инквизиторы и надзиратели мира едут в Серам. Руки правосудия своих сект, две эти группы действовали одновременно как стражи и судьи. Да, были убиты их собратья, но Ульдиссиан не думал, что потребуется вмешательство тех или иных.
На некоторое время фермер замолчал, обдумывая услышанное. Тишину прервала благородная дева:
— Мы совершим ошибку, если позволим действовать им первыми, Ульдиссиан! Ты не можешь этого допустить! Они всё представят в другом свете, так что, пусть ты даже не виновен, твоя вина будет очевидна каждому! Ты должен подняться против них! Выказать непокорность, какую ты всегда выказывал! Твои друзья вступятся за тебя, я уверена! И тогда
Я… — он был согласен не со всем, но его доводы не могли противостоять красоте этих глаз. В конце концов, он решил, что Лилия права; Ульдиссиан должен извлечь урок из истории её семьи, чтобы спасти себя… И её вместе с ним.
— Ты должен сделать это… — выдохнула она. — Пожалуйста… Ради нас.
Вдруг ни с того ни с сего благородная дева наклонила своё лицо к прутьям и поцеловала его. И пока фермер стоял в полном ошеломлении, она побежала с пылающим лицом из помещения.
Ульдиссиан смотрел, как она убегает. В тот же миг он вспомнил о двери. Как и стражник, фермер проверил её. Дверь оставалась надёжно запертой.
Для Ульдиссиана этот визит определил всё. Лилия была совершенно права. Ему нужно постоять за себя. Инквизиторы — да и надзиратели мира, если они тоже на пути сюда, — едут, чтобы обвинять, а не оправдывать.
Ему нужно приложить все силы, чтобы оставить их ни с чем.
* * *
Серентия отступила, чтобы её не было видно со стороны казарм, пока не уйдёт Лилия. У неё не было на то причин за исключением, как она осознала, зависти, что та, по всей видимости, так быстро смогла увлечь Ульдиссиана. Ей одним своим видом удалось достичь того, чего Серентия надеялась добиться на протяжении долгих лет. Даже в младые годы она восхищалась стойкостью Ульдиссиана, его внутренней силой и особенно тем, как он сумел перенести ужасную смерть своих родных.
Лилия ушла в направлении «Кабаньей головы». Дочь Сайруса подождала ещё немного, а потом вышла из-за угла кузницы… И столкнулась с Ахилием.
— Серри! — выпалил он. — Где ты…
— Прошу прощения! — Серентия почувствовала, что краснеет. Так же, как она всю свою жизнь бегала за Ульдиссианом, Ахилий действовал по отношению к ней. Не сказать, чтобы это было ей нелестно, потому что он был красив и уважаем и обходился с ней так, как нравится женщинам. Здравый смысл твердил, что дочь торговца должна с радостью принять его ухаживания, но, хотя Серентия всегда была рада охотнику, она не могла расстаться с мечтой однажды завоевать любовь Ульдиссиана.
Так, конечно, было до того, как появилась Лилия.
— Я искал Мендельна, — наконец смог выговорить Ахилий, тоже краснея. — Но это приятная встреча!
Его радостный тон казался ей неуместным сейчас, когда Ульдиссиан был взят под стражу за то, чего не совершал и в чём никогда не признается. Должно быть, её недовольство его весёлостью не ускользнуло от Ахилия, потому что он тут же посерьёзнел.
— Прости меня! Я не хотел показаться легкомысленным! Ты шла к Ульдиссиану?