Право собственности
Шрифт:
Нет, это исключено! Мы никому йичего не должны, мы жили тихо-мирно, никому не мешая, кроме того, мой муж – спокойный и скромный человек, и он никогда бы не осмелился кого-то оскорбить…
«А есть ли среди ваших друзей, знакомых или родственников любители розыгрышей?»
Ну, знаете ли!.. Это уже слишком! Вам говорят, что жизнь ребенка под угрозой, а вы намекаете, что кто-то решил поразвлечься таким образом?!. Вот что, соедините-ка меня с вашим начальством!
Однако дежурный вежливо, но твердо ответствовал, что у полиции и без того хватает дел, чтобы разбираться с мнимыми угрозами,
Цинтия не дослушала полицейского.
Хам! Болван в мундире! И это называется – страж порядка! Зачем только мы, налогоплательщики, содержим эту армию тупиц и лентяев, если в решающий момент они отделываются от нас под любым удобным предлогом?!..
Она взглянула на сына. Ольф увлеченно строил какую-то замысловатую конструкцию из кубиков «Лего».
– Сыночек, – позвала его Цинтия, – подойди ко мне.
– Что, мама? – В ее колени уткнулась пушистая, теплая головка.
«Родненький мой, неужели все, что этот мерзавец наговорил про тебя, – правда?!»
– Как ты себя чувствуешь, крошка? – спросила Цинтия, гладя мягкие детские кудряшки и пытливым взором осматривая мальчика.
– Хорошо!
– Правда? У тебя не болит горлышко?
– Нет, мамочка. А мы пойдем с тобой сегодня гулять?
– Нет, малыш. Сегодня у меня слишком много дел, так что придется нам побыть дома. Завтра пойдем гулять. Если все будет хорошо…
– А сегодня все плохо, мамочка?
– Нет-нет, это я так…
– Мама, а кто к нам приходил утром? Цинтия на секунду задумалась. Говорить Ольфу или нет?.. Наконец она решилась:
– Вот что, сынок. Этот человек – очень нехороший. Наверное, он преступник или больной. Потому что он хочет, чтобы я отдала тебя ему.
– Зачем?
– Он хочет увезти тебя далеко-далеко, и ты будешь там жить…
– Один?
– Во всяком случае, без нас с папой.
– Насовсем-насовсем?
– Да, он так сказал.
Ольф теснее прижался к Цинтии и заплакал:
– Я не хочу, мамочка!.. Не отдавай меня никому, ладно? Я хочу быть с тобой и с папой! Всегда-всегда! На глаза Цинтии тоже навернулись слезы.
– Ну что ты, мой маленький? – срывающимся голосом прошептала она, обнимая Ольфа. – Разве я могу так поступить? Ты же у меня самый родненький, самый любимый! И мы всегда будем вместе с тобой, обещаю тебе!..
Остаток дня не принес новых тревог, и Цинтия немного успокоилась.
Наверно, действительно зря она придала такое значение словам этого придурка. Мало ли кто что может сказать – в самом деле, психов и шутников на свете слишком много.
После обеда, уложив Ольфа спать – она всегда строго следила, чтобы мальчик соблюдал режим дня, – Цинтия решила на всякий случай позвонить в фирму «Клондайк».
Пока она набирала номер и в трубке слышались щелчки многочисленных соединений, в голове ее сами собой всплыли события пятилетней давности.
…Чего они с мужем тогда не наслышались, прежде чем решили обратиться к клонаторам! Знакомые хватались за голову: «Вы что, с ума сошли? Рождение ребенка – это же чудо,
Они не послушали никого. Они слишком хотели ребенка, а другого способа обзавестись малышом не было. Даже к зачатию в пробирке они не могли прибегнуть: бесплодием страдали оба. Брать же чужого ребенка из сиротского приюта они не захотели. Они решили испытать на себе все муки и прелести процесса появления на свет маленького человечка. Они знали: только так они смогут полюбить ребенка по-настоящему, считать его родным…
Они не были одиноки в своем решении. Прежде чем им удалось попасть на прием, пришлось ждать несколько месяцев, когда подойдет их очередь.
В тот памятный день, сидя в небольшой, но уютной приемной доктора Брауштера, к которому они были записаны, Цинтия и Леонель с жадным интересом разглядывали стенд с фотографиями тех, кто уже успел побывать здесь до них. С красочных снимков улыбались счастливые лица женщин, одухотворенные радостью материнства. Там были и детские лица. Абсолютно обычные дети, со здоровыми и симпатичными мордашками, и ни один ребенок не был похож на другого…
…Доктор Брауштер свершал таинство зарождения новой жизни в маленькой комнатке, где на обычном столе стояли два мощных микроскопа. Именно тут, пояснил доктор, и соединяются клетки. Вдоль стены тянулись стеллажи-шкафчики с выдвижными ящичками, напоминающие каталог в древних библиотеках.
Доктор был большим шутником. Он то и дело сыпал анекдотами, и напряжение, охватившее поначалу супругов, понемногу спало.
«Кого вы желаете: мальчика или девочку? – осведомился Брауштер, заполняя стандартный бланк заказа. – Или кого-нибудь другого?»
«Кого вы выбираете в качестве донора? – спросил он немного погодя. – Эйнштейна, Марлона Брандо или Пеле? – И, видя, что супруги замешкались с ответом, добавил: – А может быть, вам подойду я?..»
Но для них этот вопрос был давно решен. Ни Леонель, ни Цинтия не хотели копировать себя самих. Они оставили выбор «оригинала» на усмотрение Брауштера, оговорив, что для них не имеет значения, будет их ребенок клоном какого-нибудь выдающегося человека или безвестного донора. Главное – чтобы он был нормальным, обычным младенцем…
Тут доктор стал серьезным.
«Мы не замещаемГеспода Бога, – сказал он, сурово глядя на супругов из-под очков. – Мы лишь чуть-чуть ему помогаем. И дети, созданные нами, отличаются от обычных только тем, что родители любят их гораздо сильнее…»
Наконец Цинтия услышала приятный женский голос:
– Фирма «Клондайк», добрый день.
– Я прошу соединить меня с доктором Брауште-ром, – сказала Цинтия.
Пауза. Потом она услышала:
– Простите, но это невозможно.
– Невозможно? Но почему?