Право учить. Повторение пройденного
Шрифт:
Я почувствовал себя не лучшим образом.
«Сожалеешь об ужине?..» — Участливый вопрос.
Немного. Хорошо, с кровью разобрались. Есть ещё тема для урока?
«А как же...»
И какая?
«Сначала проведём опыт... Дотронься до него...»
В каком месте?
«Это совершенно неважно... Просто дотронься, но прежде слегка рассредоточь зрение... Перестань фокусироваться на кровяных узорах...»
Я присел на корточки рядом с убийцей и, недолго думая, коснулся пальцем напряжённого бедра. Разумеется, он вздрогнул. Но в этот самый момент
Что это?
«Ещё более занимательная вещь, чем Кружево Крови... Кружево Разума...»
Разума?
«Кровь питает и сохраняет тело, но она не способна осуществить связь с тем, что находится за покровом кожи: этим занимается кое-что другое... Присмотрись!..»
Алые дорожки неохотно отступили, превращаясь в розоватый туман, но на его фоне... Невероятно! Почти такой же узор, только ослепительно белый, с золотыми вспышками. Это и есть оно?
«Да... Столь же прекрасное и удивительное... Когда ты соприкасаешься с чем-то, это Кружево запоминает твои ощущения, собирает их, тщательно расставляет по нужным полочкам, чтобы в следующий раз подсказать тебе, как нужно действовать...»
Только дотронувшись?
«Этого я не говорила... Всё, что ты можешь видеть, слышать, пробовать на вкус и осязать, находит место в твоём разуме... Сначала он чист, но по мере того, как дитя растёт, его заполняют образы и ощущения... Великое множество... Бесконечность...»
Разум только хранит?
«Конечно, нет... Помимо всего прочего он — Управитель тела... Он повелевает телу двигаться, а органам — работать...»
Означает ли это, что болезни разума заставляют болеть и остальное тело?
«Отчасти... А ещё усилием разума можно излечивать болезни тела... Но об этом поговорим позже... Что ты намерен делать?..»
С убийцей? То, что и полагается.
«Не жаль беднягу?..» — Подкалывает меня подружка.
Жаль? Наверное. Может быть. Не знаю. Почему я вообще это делаю?
«Потому что чувствуешь необходимость...»
Да, пожалуй... Ты правильно сказала: необходимость. Других чувств нет. А должны быть, верно?
«Тебе виднее...»
Но я ничего не вижу. Как будто что-то тащит меня вдоль по узкому коридору, не давая отклониться в сторону ни на волосок. Или я падаю... Падаю? Нет, невозможно! Я твёрдо стою на ногах под рваным пологом весеннего леса, а сырой ветер пытается добраться до тела, спрятанного под одеждой. Пытается, почему-то выбирая в качестве входа мои уши и...
Кровь ударила вязким студенистым кулаком прямо по стенкам черепа, толкая в колодец воспоминаний. Мутные пятна перед глазами дрогнули, приобрели очертания, качнулись вперёд-назад, но в этот раз мне не дозволено было остаться наблюдателем: звуки и краски прошли насквозь, и несколько долгих минут я не принадлежал ни себе, ни своему миру...
— Ну, что же ты стоишь?!
Гнев, горячий, как раскалённая сталь. Нэмин’на-ари, мой «клинок». Нет, неправильно: она сама по себе, всегда и всюду.
— Сделай же что-нибудь!
Месиво рваных мышц, через которое просвечивают кости. Осколки костей. Приторно-густой аромат крови давно уже притупил все мои ощущения. Сказать по правде, я вообще не понимаю, что происходит. Вот уже четверть часа не понимаю, с того самого мига, как атака врага была остановлена. Остановлена телом одного из моих защитников.
Жуткая вещь, эти кумийские метательные ножи: вонзаясь в тело, от удара они раскрываются, как цветочные бутоны, взрезая стальными лепестками ткани вокруг места поражения. И кости могут сломать. Если удачно воткнутся, как, собственно, и произошло. Но чего добивается от меня воительница?
— Не стой столбом!
Серые глаза стали совсем светлыми. Болезненно-светлыми. Вроде бы, она и Нилар относились друг к другу теплее, чем просто соратники. Вроде бы... Не знаю, не приглядывался. Некогда. И незачем: от меня не требуется проникать в помыслы своих спутников. Мне нужно всего лишь следовать за ними. Или они следуют за мной? А может быть...
— Ты что, не видишь, как ему больно?!
Вижу. Почти ощущаю, но скорее разумом, а не чувствами. Чувства перестали существовать в тот самый миг, как плоть Нилара раскрылась кровавыми цветами.
— Сделай, я прошу!
— О чём? Я не понимаю.
Почти белые губы кажутся тоньше, чем есть.
— Он умрёт от боли, если ты не поторопишься!
— Но что я могу сделать?
— Притупить боль!
Она недовольна. Нет, слишком мягко сказано: она сгорает от гнева.
— Но... как?
— Ты что, никогда не видел, как лекари прикосновением заставляют больного перестать чувствовать часть тела?
— Видел, но... Кажется, они нажимают на определённые точки, а здесь...
— И ты нажми!
Гнев смешивается с отчаянием.
— Нажать? Но... Куда?
— Оставь его в покое, Мин, — тихо и печально советует кто-то третий. Кажется, Деррам, лучник из северных лесов. Мне трудно различать голоса, потому что кровь всё громче стучит в виски.
— Оставить? — Взвивается воительница. — Оставить?! Он может спасти чужую жизнь, но не хочет для этого и пальцем шевельнуть!
— Может? Ты уверена?
— Должен мочь!
— А если он никому и ничего не должен? Что тогда? — Лучник устало тянется за кривым ножом. — Нам лучше самим позаботиться о Ниларе.
— Нет! Я не позволю ему умереть!
С трудом остающийся в шаге безумия взгляд впивается в моё лицо:
— Да делай же, мать твою!
Делай, делай, делай! ЧТО делать? Кто бы мне объяснил? Всматриваюсь в хаос порванных мышц. Как мне добраться до очагов боли? Внутреннее Зрение подчиняется из рук вон плохо, и его хватает совсем ненадолго, а потом становится так тошно, что хочется умереть, но... Нэмин’на-ари хуже, чем мне. И если Нилар умрёт от моего бездействия, она... Нет, я. Я лишусь защитника.