Право выбора

Колесников Михаил Сергеевич

Будто ступени широкой лестницы, тянутся уступы карьера. А на уступах и на дне глубокой железной чаши, над которой день и ночь клубится красноватая пыль, сотни совсем незнакомых людей, приехавших сюда со всех концов. Они вжились в тайгу, в рудник, считают этот край своим. А я — чужак. Для них я — чужак, новичок.

Отдел кадров размещался в трехэтажном здании рудоуправления. Аркадий Андреевич провел меня к инструктору отдела, пожилому человеку с гладко зачесанными белыми волосами. Он сидел,

положив локти на стол; костлявые плечи поднимались почти вровень с ушами. На нем был темно-синий китель с потускневшими металлическими пуговицами. Мне не понравился прямой, рассекающий взгляд кадровика, как у следователя, его тонкий острый нос, мягкая, слегка снисходительная улыбка. Он ощупал меня зоркими глазами с ног до головы, кивнул на стул.

Я уселся, а кадровик, нацепив на нос очки в железной оправе, стал неторопливо изучать мои документы. Наконец он вернул документы, стеклышки очков уставились на меня, вопросительно поблескивая:

— Чем могу быть полезен?

— Видите ли, я когда-то работал на вашем руднике, был машинистом экскаватора..

— Так.

— Вот вернулся и хочу снова работать.

Кадровик закурил папиросу, выпустил тонкую голубую струйку дыма изо рта, задумался.

— Значит, работать у нас?

— Да.

Он снова задумался, сощурил глаза. Это был бесстрастный человек, холодный, как айсберг. Сразу стало легко, свободно: я уже знавал подобных людей. Вот сейчас за его высоким бледным лбом заработала счетная машина, и он с точностью счетной машины определит мое место в огромном коллективе рудника, мою судьбу. Прошлое? Главное — то, что я не был ни под судом, ни под следствием, не бежал из заключения. В противном случае начались бы дополнительные расспросы.

Но на этот раз счетная машина не сработала. Кадровик улыбнулся широко, по-человечески просто, обнажив два ряда крепких белых зубов, сказал сокрушенно:

— Ума не приложу, куда же вас пристроить! Может быть, в управление? Но не станете же вы переписывать скучные бумажки, заполнять графики?

— Хотелось бы что-нибудь попроще. Грузить. Камни таскать, что ли. Физический труд. От бумажек у меня заскок в голове. За должностью не гонюсь. Грузить, таскать. Да я ничего другого и не умею. Техника-то у вас новая.

— Понимаю. Дело хозяйское, неволить не станем. Так куда же вас все-таки определить?..

Выручил Аркадий Андреевич.

— У Бакаева на «Уральце» нет помощника.

Кадровик наморщил лоб. Он не спешил ухватиться за предложение Терюшина, — видно, у него были свои соображения на этот счет.

— Бакаев пока справляется и сам, — сказал он сердито. — А вот если на отвальный плуг… Чуть-чуть получиться. Да там и учиться нечего. Человек вы грамотный, разберетесь быстро.

— Это на место того, который

ушел вчера? — полюбопытствовал я. — Встретился с ним на перевале…

Кадровик безнадежно махнул рукой:

— А, Сенька Пигарев! Рвач, каких мало… Ну, как насчет отвального плуга?

Мне было все равно. Отвальный плуг так отвальный плуг! Но опять вмешался Аркадий Андреевич.

— Тебе, Парамон Ильич, только бы человеко-единицу в графу поставить, — заговорил он горячо. — Выбыла человеко-единица, прибыла человеко-единица. А этот парень машинистом экскаватора был. С месяц поработает помощником, а там и сам за рукоятки сядет. Прямой резон к Бакаеву его пристроить. Сам знаешь, с машинистами туго. На плуг и бабу поставить можно.

— А ты не горячись, Терюшин! — потерял выдержку кадровик. Очки взлетели на лоб. — Не учи, без твоих советов как-нибудь разберемся. Шумишь, как барышник на конном базаре.

Старики сцепились не на шутку. Они совсем забыли обо мне и не стеснялись в выражениях. Я не узнавал выдержанного, всегда немногословного Аркадия Андреевича. Ему во что бы то ни стало хотелось определить меня в бригаду неведомого Бакаева, а кадровик стоял на своем. Было ясно, что на руднике каждый человек в большой цене.

Не знаю, чем бы кончилась эта шумная сцена, если бы в кабинет не вошел молодой человек в сером костюме и белой рубашке с расстегнутым воротником. Он был розов и свеж, словно только что вышел из бани. Минуты две прислушивался к спору, затем сказал шутливо:

— Что за шум, а драки нет? Да это же все решить проще простого: на экскаватор? Пожалуйста! На внешний отвал? Милости просим! Степану Волынкину требуется помощник. Тупик номер три.

Спорщики смолкли. Однако Аркадий Андреевич не сдавался:

— В карьер бы его, товарищ начальник!

Молодой человек пообещал:

— Покажет себя в деле — переведем в карьер, «СЭ-3» дадим!

— Улита едет — когда-то будет! — проворчал Аркадий Андреевич. — Вы, товарищ Шуйских, вникните в суть: человек, можно сказать, был зачинателем всего нашего дела, одним из лучших машинистов рудника, премии получал, сызмальства, сыздавна на руднике. И тут вернулся, и пожалуйста — на задворки. Нескладно как-то получается.

Шуйских заинтересовался:

— Вы раньше работали на Солнечном?

— Да. Родился и вырос здесь.

— Ну, а сами не возражаете против того, чтобы работать в отвале?

— Не все ли равно?

Аркадий Андреевич бросил на меня сердитый взгляд, покачал головой, полез в карман за трубкой. Ему непонятна была моя сговорчивость. «Ну и глуп же ты, парень!» — по-видимому, хотелось ему сказать, но он молчал, шевелил бровями.

Молодой человек в сером костюме не стал долго размышлять: