Право – язык и масштаб свободы

Ромашов Роман Анатольевич

Так, по версии марксизма, вся правовая реальность – не что иное, как побочный эффект производительных сил и производственных отношений, слабый отклик или эхо тех судьбоносных процессов, которые творятся в экономической жизни общества; теория естественного права приписывает праву природную реальность; психологическая теория права находит свое законченное выражение в правовом солипсизме Л.И. Петражицкого, который отрицает наличность правовых явлений где-либо, кроме индивидуального человеческого сознания. Реальность права находят также в историческом процессе, в социальной коммуникации (диалоге), во властеотношениях и т. п.

Реальным можно считать все то, что воспринимается как нечто объективное, существующее с высокой степенью самостоятельности, при этом воздействующее на чувства и поведение мыслящего субъекта. Таким образом, реальность должна быть относительна активна, действенна, она не оставляет человека безучастным, а принуждает считаться с собой.

Если задаться вопросом, в чем же солидарны между собой все конкурирующие

варианты правопонимания, то этим пунктом общего согласия можно признать идею права как особой меры. В любом своем значении право рассматривается как отмеривающее, дозирующее, регулирующее, разграничивающее начало. Юридический опыт всегда базируется на представлениях о границах дозволенного, о надлежащей процедуре действий, о строгом следовании определенным нормам – разногласия, по сути, касаются лишь природы и масштабов этой меры, но не самого факта ее существования.

Другим, хотя и не столь очевидным свойством права является его способность к образованию собственного мира, понимаемого в обоих смыслах – и как обособленная живая система, и как свободное от войны состояние.

Так или иначе, самая обобщенная и усредненная модель права неизбежно основывается на идеях границы и формы, поскольку соблюдение мер и созидание миров в равной степени несовместимы с аморфностью, беспредельностью и хаотичностью.

Одним из основных преимуществ коммуникативного подхода к праву является то, что он позволяет перейти от упрощенной схемы правового регулирования как одностороннего процесса к рассмотрению права в качестве сложного полисубъектного взаимодействия, тем самым вводя в круг факторов, подлежащих изучению, не только волеизъявление одного из субъектов, но и ответную реакцию на него; другое достоинство данной концепции состоит в том, что коммуникативный подход позволяет в полной мере учесть обменную природу права.

А.В. Поляков определяет правовую коммуникацию через нормативное взаимодействие лиц на основе интерпретации социально легитимированных текстов и реализации присущих им прав и обязанностей, при этом исходя из эйдетического приоритета правомочия [219] . Эти критерии правовой коммуникации, как представляется, носят содержательный характер, поскольку могут быть и не явлены в непосредственном наблюдении. Для построения системы критериев их необходимо дополнить признаками, относящимися к форме правовой коммуникации, т. е., условно говоря, ее морфологическими аспектами (учитывая сложившуюся в ряде гуманитарных и естественных наук традицию применения предложенного И.В. Гете термина «морфология» к учению о форме и внешнем виде изучаемых явлений [220] ).

219

См.: Поляков А.В. Общая теория права: Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода: Курс лекций. СПб, 2004. С. 282–294.

220

«Морфология должна содержать учение о форме, об образовании и преобразовании органических тел…» (Гете И.В. Размышления о морфологии вообще//Избранные сочинения по естествознанию. М., 1957. С. 104).

Форма применительно к правовой коммуникации представляет собой внешний способ ее бытия, очертание, границу между нею и другими видами социальной коммуникации. В качестве содержания правовой коммуникации выступают конкретные требования, дозволения, запреты, юридические суждения и решения.

Согласно философии томизма, форма не отличается от идеи: «В самом деле, «идеей» по-гречески называется то же, что по-латыни именуется «формой» [221] ; при этом форма предшествует возникновению вещи, либо в силу ее природы (например, огонь порождает огонь), либо как образец в уме ее создателя (например, форма дома – в уме архитектора) [222] .

221

Фома Аквинский. Сумма теологии. Ч.1. Вопросы 1-64. М., 2006. С. 215.

222

См.: Там же. С. 216.

Одно из наиболее глубоких философских исследований феномена формы принадлежит отечественному мыслителю А.Ф. Лосеву, который отождествляет понятия «форма» и «выражение», раскрывая их в ряду с понятиями «факт» и «смысл». Форма, согласно Лосеву, – это особое видение факта, когда он берется в его соотношении с внешней реальностью (в отличие от смысла, который относится к внутренней жизни факта): «Выражение, или форма, есть смысл, предполагающий иное вне себя, соотнесенный с иным, которое его окружает; он – самораздельность, рассматриваемая с точки зрения иного, привходящего извне» [223] .

223

Лосев А.Ф. Диалектика художественной формы//Форма. Стиль.

Выражение. М., 1995. С. 14.

Из определения Лосева вытекает, что формой предмета является то, каким он предстает перед наблюдателем. По существу, форма есть лицо вещи, и отсюда появляется новое определение: «Она – твердо очерченный лик сущности, в котором отождествлен логический смысл с его алогической явленностью и данностью» [224] . В авторской терминологии Лосева «логическим» называется все, что относится к мысли, т. е. идеальное, а «алогическим» – материальное начало. Таким образом, форма представляет собой материальное воплощение идеального содержания.

224

Там же. С. 15.

С точки зрения диалектической логики, как указывал Л.И. Спиридонов, форма есть обоснованное и опосредованное бытие, существенная определенность предмета – то, что отличает одно явление от другого в границах целого. Социальная форма опосредует связи индивидов с обществом, наделяет их общественными функциями, включает в систему общественных отношений и обеспечивает устойчивость социальной организации [225] .

Исследуя с философских позиций феномен римского права, В.В. Бибихин обратил внимание, что наибольшее историческое значение имело не столько содержание законов, сколько их форма, конструкция, связанная с отчетливой определенностью и общей институциональной структурой [226] . Римское право представляло собой не столько набор норм определенного содержания, сколько институциональный правопорядок, который именно в силу своей системности смог возродиться в средневековой Европе, когда эта институциональная модель из прошлого стала идеей, в полной мере отвечавшей сложившимся интересам социальных акторов.

225

См.: Спиридонов Л.И. Марксистско-ленинская интерпретация социальной формы//Избранные произведения. СПб., 2002. С. 106–111.

226

См.: Бибихин В.В. Форма римского права//Новая правовая мысль. 2002. № 1. С. 61, 64.

В ходе институционализации происходит эволюция человеческой деятельности от вариативных форм ко все более стандартным, от «импровизированных» к заранее известным, от разрозненных к согласованным, от индивидуализированных к общепринятым. Право является именно той сферой стабильности, точности, гарантированности поведения, где институционализация достигает своей высшей точки.

Идея правовой формы становится особенно популярной в рамках марксистского правового учения. В трудах К. Маркса и Ф. Энгельса, впрочем, это понятие не раскрывается. Из немногочисленных пояснений Маркса относительно общего понятия «форма» видно, что он понимал форму вполне традиционно – как способ выражения: «Дальнейший ход исследования приведет нас опять к меновой стоимости как необходимому способу выражения, или форме проявления стоимости…» [227] .

227

Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Кн.1: Процесс производства капитала//Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 23. М., 1960. С. 47.

Хотя понятие формы является одним из наиболее часто встречающихся в тексте «Капитала», где речь идет о формах товара, формах стоимости, формах труда и т. п., относительно правовой формы сообщается не так уж много: 1) одной из правовых форм является договор [228] ; 2) сделки представляют собой метаморфозы, т. е. превращения форм капитала [229] ; 3) юридическая форма сделок не определяет их содержания, а зависит от него [230] ; 4) один и тот же способ производства может принимать различные юридические формы [231] .

228

См.: Там же. С. 94.

229

См.: Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 2. Кн. II: Процесс обращения капитала// Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 24. М., 1961. С. 147.

230

См.: Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 3. Кн. Ш: Процесс капиталистического производства, взятый в целом//Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 25. Ч.1. М., 1961. С. 373.

231

См.: Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 3. Кн. Ш: Процесс капиталистического производства, взятый в целом//Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 25. Ч.2. М., 1962. С. 166.