Православной маме. В ожидании первенца
Шрифт:
«С человеком, с которым мы поссорились, можно примириться. Зло, которое мы сделали человеку, можно иногда исправить. Но отнять у него жизнь – непоправимая потеря. Единственное, что можно сделать, – это молиться Богу о том, чтобы Он дал вечный покой этой душе, которой мы не дали возможности воплотиться» [20] .
Церковь молится об убитых во чреве как о «младенцах безымянных».
Но покаяние не будет покаянием, если оно не принесет плода; и когда женщина вновь делает аборт, это значит, что ее покаяние не было истинным, а, следовательно, было бессмысленно. Раскаявшись подлинно, человек никогда больше не совершит этого греха.
20
Митрополит Антоний (Сурожский). Таинство любви: беседа о христианском браке. – СПб.,
Разумеется, недопустимо и восприятие покаяния как исполнения каких-либо формальных предписаний: заплатить за крещение чужого ребенка, столько-то раз прочитать определенный акафист, заказать в храме чтение молитвы «о жене, извергшей младенца» (которая, кстати, неоправданно используется в подобных случаях, так как относится к случаям непроизвольных выкидышей, а не сознательного аборта), – после чего с чистой совестью приступать к Причастию. Конечно, положенной канонами десятилетней епитимии сейчас никто, как правило, не накладывает – по нашей всеобщей немощи, – но и легкого к этому отношения тоже быть не должно.
Ответственность за аборт несет не только мать, но и отец ребенка, если он прямо уговаривал жену избавиться от ребенка или устранился от решения, бросив женщину один на один с искушением. Принять с радостью свое дитя – обязанность и матери, и отца.
«Соучастниками и виновниками греха, разделяющими, согласно канонам, всю полноту ответственности за каждый аборт, становятся врачи и изготовители абортивных средств. «Дающие врачевство для извержения зачатого в утробе суть убийцы, равно и приемлющие детоубийственные отравы» (8 правило свят. Василия Великого). Поэтому «Церковь призывает государство признать право медицинских работников на отказ от совершения аборта по соображениям совести» [21] .
21
Митрополит Антоний (Сурожский). Таинство любви: беседа о христианском браке, с 44. – СПб., Сатисъ, 1999.
Таковых есть Царствие Божие, – уподобил Спаситель детей небожителям (Мк. 10, 14). И никто так, как дитя, не воплощает собой бескорыстную и беспредельную любовь Божию. Дитя – это и есть сама любовь, и поэтому оно наиболее близко к Богу, сущность которого также – любовь. Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8). Кто примет сие дитя во имя Мое, тот Меня принимает (Лк. 9, 48), – сказал Спаситель. Не отвергать, а принять сие дитя во имя Христа надлежит христианским супругам.
Брак, в котором дети нежелательны, – это брак двух эгоистов, который носит чисто плотский характер. Такие супруги часто забывают, что любовь, низведенная до уровня секса и партнерских отношений, перестает быть любовью.
«Деторождение и воспитание детей – величайшая радость и подлинно Божие благословение. Не существует христианского брака без чистого и горячего желания обоих родителей обладать этой радостью, делить ее друг с другом. Брак, в котором дети нежелательны, основан на поврежденной, эгоистической и похотливой любви. Давая жизнь другим, человек подражает творческому акту Бога и, отказываясь от этого, он не только отвергает своего Творца, но искажает и свое собственное естество, потому что без желания подражать Творцу жизни и Отцу всяческих человек перестает быть образом и подобием Божиим» [22] .
22
Протоиерей Иоанн (Мейендорф). Брак в Православии. – М., Путь, 1995.
Бог наделил женщину властью над жизнью ребенка. Вспомним, в Благовещении Сам Господь обращается к Деве Марии, и Она могла свободно принять Духа Святого, а могла и отказаться зачать Спасителя нашего Господа Иисуса Христа. Так каждая женщина призвана принять от Бога дар – нового человека, новую жизнь. Но женщина может и отнять эту жизнь у зачатого ею ребенка.
«Величайшим даром, каким Бог может одарить семью, является ребенок, поскольку Бог сотворил его по образу Своему. Ребенок – это Божие присутствие в семье. <…> Иисус сказал: «Так, как сделали одному из братьев Моих сих меньших, сделали Мне. Кто примет сие дитя во имя Мое, Меня принимает». Отвержение малого ребенка – это отвержение Христа. В совершении аборта отвергается Христос. Приняв же ребенка, придя к Отцу, услышим: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и напоили Меня <…> Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» [23] .
23
Мать
Как может женщина оскорбить Самого Христа, отказаться от такого дара? Ведь этот ребенок может стать ее «билетом» в Царствие Божие – или, если она его не приняла, в погибель вечную.
Вопрос аборта – вопрос не просто реализации свободного выбора женщины. Это убийство человека, которого она всем своим поведением, самим образом своей жизни согласилась принять в себя. И эта страшная по силе власть – решать, быть или не быть человеку – зачастую так бездумно и жестоко реализует себя в аборте. Каждого человека Господь призвал соработать Ему. Каждого – согласно его особому назначению. Женщина призвана быть матерью всему творению, а значит – давать жизнь. Бог возжелал нуждаться в женщине, передающей творению Его жизнь, как и в мужчине, олицетворяющем Его отцовство. Лукавый завидует женщине, ввергает ее во многие искушения, ибо она призвана Богом давать жизнь, рождая человека в мир. Это означает, что женщина особым, глубочайшим образом соучаствует в замысле Божием.
Совершение аборта – есть уничтожение, убийство человека, даже если пока весь новый человек представляет собой маленькую клетку.
«Уничтожение этой клетки или того творения Божия, которое вырастает из нее через несколько недель, прерывает первичную, промыслительную связь матери как «соработницы» Бога с Его любовью, которая входит в нее вместе с оплодотворением. Женщина при этом становится смертным ложем для собственного ребенка и носительницей смерти. Эта смерть не может не иметь последствий ни для физического, ни для духовного ее организма, как и для всей ее дальнейшей жизни. В отличие от общества, врача и отца ее плода, женщина знает всем существом своим, что то создание, которое собралось жить в ней, в каком бы малом пространстве оно ни помещалось, несет в себе все чудо жизни во всей ее свернутой полноте и тайне. Даже когда речь идет об одной или нескольких клетках, в них заключен уже весь генетический код будущего человека, его пол, склад ума, характер, коему предстоит развиться, та свобода, с которой он будет прокладывать свой путь в жизни, как и череда поколений, которым он, в свою очередь, должен дать жизнь. Эта клетка уже личность, коль скоро она запечатлена образом Божиим и вызвана к бытию любовью Божией, умеющей даже «хотение мужа» (Ин. 1: 13) включить в таинство творения.
Мы не творим жизнь: она только передается через нас как наследие Божие, заложенное в семени и яйцеклетке, проходящее через вновь образуемый генетический код. Источник жизни лежит не в нас, но в отцовстве и материнстве Того, Кого Писание называет «Начальником жизни» (Деян. 3:15). Разрыв с Ним (то, что на богословском языке именуется грехом) раскрывает свой предельный смысл как соучастие в распятии. Относительно детоубийства мы находим в Евангелии две модели поведения: «этику» Ирода, пославшего своих солдат перерезать всех мальчиков в Вифлееме от двух лет и младше, и ту норму, перед которой нас ставят слова Христа: «Истинно, истинно говорю вам, то, что вы сделали одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25: 40). И потому всякое искусственное прерывание беременности несет в себе момент богоубийства, и в этом заключается самый глубокий и драматический смысл аборта» [24] .
24
Свщ. Владимир Зелинский. Благодарение жизни. От биоэтики к Премудрости.// Церковь и время. – № 3 (12), 2000. – С. 110.
И отвергая свое призвание, отвергая тот путь, который Господь предлагает женщине, она не просто становится убийцей полностью зависящего от нее существа. Она встает на путь богоборчества, противится Богу, отвергая предложенный ей Богом-Промыслителем путь ко спасению. Часто женщины отказываются от материнства из-за того, что оно их многого лишает. И сегодня нет слова, которое звучало бы для нас более дискомфортно, чем слово «жертва». Но без жертвы нам невозможно следовать за Христом. Невозможно воскреснуть в жизнь вечную, минуя Голгофу и смерть. Пытаясь освободиться от всевластия мужчины, которым женщина наказана за непослушание в Раю [К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою (Быт. 3:16)], женщина не нашла ничего, кроме уподобления мужчине. Но это означает отречение от собственной женственности. Так, материнство становится для нее величайшей ущербностью, с которой нужно бороться во что бы то ни стало. Ведь когда ждешь ребенка, кормишь его грудью, воспитываешь и растишь, невозможно работать наравне с мужчиной. С каким радостным пафосом сообщается в газетах об изобретении новых противозачаточных средств или открытии чудесных технологий, позволяющих безболезненно избавиться от ребенка! Воистину, настолько оскудела в людях любовь и милосердие, что величайшее счастье материнства и отцовства, великий дар родительской любви высмеивается и презирается, как чувство пошлое и никчемное.