Правосудие бандитского квартала
Шрифт:
Нэнси чувствует мое настроение, не расспрашивает о том, что случилось, просто интересуется, может ли мне чем-нибудь помочь.
– Не стоит, – отвечаю я, заходя в душ.
Теплая вода – то, что мне нужно. Она смывает не только грязь и пот, она смывает и неприятные воспоминания. Стою перед треснутым зеркалом и смотрю на свое тело. Оно безупречно, если не считать пары синяков и ссадины, но они у меня быстро проходят. Странно, раньше я не настолько долго разглядывала себя обнаженной. Провожу рукой по груди, касаюсь живота, поглаживаю бедро. Ощущения такие, будто это кто-то другой касается меня.
Обычно
– Ты просто сильно устала, Мэвис, – говорю я сама себе. – Тебе надо отдохнуть, и все вернется в норму. Ты вновь станешь собой.
Прохладная постель принимает меня. Лежу обнаженная, подставив свое тело лунному свету. Из комнаты Нэнси доносится тихая музыка. Иногда она забывает ее выключить, и тогда мелодии звучат целую ночь. Они как перестук дождя за окном, когда капли барабанят по ржавому подоконнику и кажется, будто по нему ходит кто-то невидимый.
Тони – мудрый старик. Он все предусмотрел. Я сижу в снятой им квартире. Это южный пригород Города Пороков. Место, конечно же, похуже Бельвю, но человек, живущий здесь, может рассчитывать на определенное уважение в обществе. Тони даже об обстановке позаботился. Одну из стен занимает стеллаж с книгами. Телевизора нет. Все должно показать, что я достойна Роберта в смысле мозгов.
Жду и почему-то волнуюсь. Хотя почему? С какой стати? Все же идет как обычно. Так и хочется выглянуть в окно. Пыльное небо над городом. Солнце с трудом пробивается. Оживает видеофон. Его зуммер не успевает прозвучать дважды. На экране Камински, его лицо искажено оптикой. Роберт «подсел» на меня, я ему нужна, вот и пришел, как крыса на зов флейты Крысолова.
Открываю замок и тут же распахиваю дверь.
На пороге Роберт. Изображаю удивление, спрашиваю:
– Как ты меня нашел?
– Ты забыла, что указала свой адрес в квитанции автомастерской. Твой кабриолет стоит у дома.
– Я забыла обо всем, входи.
Он не спрашивает, почему я написала ему, чтобы не искал меня. Роберт не теряет времени, он обнимает меня, целует – сразу в губы, его руки гладят меня по спине.
– Не спеши, – останавливаю его я и веду через гостиную.
Да, его эрогенная зона – мозг, даже сейчас он успевает посмотреть на книжный стеллаж. Уверена, выхватил взглядом несколько названий. Мы в спальне. Вот и все. Мышеловка для адвоката захлопнулась. Он сумел оторваться от людей Толстого Генри, уйти из-под их назойливой опеки. Никто теперь не знает, где Камински находится. Его найдут мертвым в этой квартире.
Мы раздеваем друг друга. Без лишней спешки. Я слышу, как адвокат дышит все чаще и чаще. Вот мы уже на кровати. Но почему что-то идет не так, как я задумала? Он нежно ласкает меня. Не спешит взять. И мне это приятно.
– Роберт… – шепчу я и понимаю, что у его имени есть вкус, он сладко-кислый, как лимон с медом, и немного отдает мартини.
– Молчи, – прикладывает он палец к моим губам, и я ловлю его, покусываю.
Черт! У меня не получается его трахнуть. Это он трахает меня. И мне сладостно, я хочу этого.
– Не
Но он-то думает, что слова мои обращены к нему. Я стараюсь не думать пока о том, что мне предстоит сделать. В конце концов, кто может запретить мне сперва насладиться, а затем выполнить поручение Тони, от которого я не имею права отказаться? Это могу сделать только я. Мы сейчас вдвоем с Робертом.
– Не спеши…
И он не спешит. Я всецело отдаюсь в его руки. Пусть делает со мной что хочет. Никогда я еще не испытывала ничего подобного. Страсть накатывает на меня волнами, пронизывает меня насквозь. Я извиваюсь, стону. И это не притворство. Все по-настоящему.
Мы лежим рядом на низкой широкой кровати с высокими спинками. Я вожу пальцем по его плечу.
– Роберт… – сам собой появляется сладко-кислый привкус во рту, губы мои мягкие и чуть припухшие после поцелуев.
По его взгляду понимаю, что Камински ждет от меня «ответа». Только что он делал все, чтобы я испытала счастье. Он не думал о своем удовлетворении, и теперь я должна вознести его к небесам. Пусть испытает блаженство. Он заслужил это. Роберт останется уникальным экспонатом в моей коллекции жертв. Будет о чем вспомнить. Все идет теперь, как рассчитывала я.
– Доверься мне, – шепчу я ему на ухо.
И мужчина мечтательно щурится, даже коты не умеют так делать.
– Ты сделал меня счастливой, и теперь я сделаю счастливым тебя. Я все сделаю сама.
Роберт еще вялый, разомлевший, его можно брать голыми руками. Он не противится, когда я соскальзываю с кровати, отодвигаю створку гардероба. Теперь у меня в руках сжаты женские пояски.
– Что ты задумала? – продолжает счастливо щуриться Роберт.
– Сейчас увидишь. Ты должен всецело довериться мне. Я тебя обездвижу, чтобы ты не мог мне помешать делать тебя счастливым.
Я накидываю петлю ему на руку и привязываю к спинке кровати.
– Ты не сможешь меня обнять, не сможешь остановить, отстранить. Я сделаю все сама, – шепчу я, привязывая и ноги.
Все, теперь Роберт в моих руках. Ему даже не приходит в голову спросить меня, а зачем пятый, лишний поясок, который змеей притаился на сбитых простынях. Камински практически распят, но и не собирается сопротивляться. Он приготовился получить от меня порцию счастья. Я могу убить его прямо сейчас.
– Кто та девушка, портрет которой стоит у тебя дома? – вместо этого спрашиваю я, ведь потом он не сможет ответить.
– Не стоит, а лежит лицом вниз, так, как ты его положила. Она уже в прошлом. Я понял это, когда ты ушла. – Он улыбается. – Я так и не поднял его.
– Роберт. – Мои губы скользят по его шее.
Ну почему я медлю? Я получила от него все, что могла получить. Теперь он хочет получить от меня. Но какое мне до этого дело? Скольких мужчин я уже отправила на тот свет в такой же ситуации!
– Милая… – шепчет он.
Ничего страшного, я сделаю это чуть позже. А сейчас просто отдам ему свой долг. Дают же осужденному на смертную казнь выкурить последнюю сигарету, выпить глоток виски. У меня кружится голова. Я не могу воспринимать себя отстраненно, как это случалось раньше. Роберт обездвижен, все, что происходит, делаю я. Но ощущение все равно такое, что это он трахает меня. И я ничего с этим не могу поделать. Мужчина вздрагивает и стонет.