Правосудие любой ценой
Шрифт:
– Пока не нужно, – Владимир Родионыч вопросительно посмотрел на Полковника, и тот согласно кивнул. – Не нужно.
– Я понял, что мне все это напоминает, – сказал Гринчук в микрофон. – Мне это все напоминает телевизионную передачу. Разборка в студии. Сволочь-ведущий, приглашает дебилов-участников, и те перед телекамерами поливают друг друга грязью.
– Конкретнее, Юрий Иванович, – с ухмылкой произнес Махмутов. – Не нужно здесь драматических выступлений…
– Не нужно, – кивнул Гринчук. – А что нужно? Что вам всем нужно, уроды? Зажравшиеся и уверенные в своей безнаказанности. А?
Гости переглянулись. Это было мало похоже
– Конечно, вы теперь можете делать потрясенные лица и качать осуждающе головами – Гринчук и его люди стали преступниками…
– Они… – Махмутов осекся, когда Гринчук махнул рукой.
– Да, они всегда были преступниками, – сказал Гринчук. – Сволочь, сумасшедший и уголовник. И наводя порядок среди вас, сливок общества, они сами совершали преступления. Ну и что?
На лице Гринчука появилось странное выражение, словно он хотел заплакать и засмеяться одновременно.
– Ну и что, если даже мы и делали это? – повторил Гринчук. – От этого я не имею права прижать тех, кто вашим соплякам продает дурь? Я не могу отмазать ваших наследников от стремных компаний? Или заставить шантажиста перестать шантажировать ваших деток? Вы хотите, чтобы вас защищал чистенький? А у чистенького получится? Получится?
Гринчук вдруг шагнул к крайнему столику:
– Вот вы, господа Ивлевы, вы действительно не знаете, что ваш замечательный ювелирный бизнес прикрывают уголовники под контролем нашего уважаемого Полковника? Вы не знаете, что именно они вытеснили из города двух ваших потенциальных конкурентов? Сгорел чужой магазин, взорвалась машина – ну и что? Вы же, господа Ивлевы, чистенькие. Не так? А вы?
Гринчук перешел к другому столику.
– Вот вы, Сенцовы, вы не знаете, отчего это в прошлом году так удачно попал в аварию козел, рискнувший наехать на вас с рекетом? Вы думаете, что на крутых тачках тормоза выходят из строя просто так? И вас ведь не интересует, не бьет ли девок на улице тот, кто защитил вас от наезда. Не интересует. Никого из вас не интересует, как и каким способом вас защищают от воздействия внешнего мира…
– Гринчука понесло, – прошептал Владимир Родионыч.
– С этим уже ничего не поделаешь, – шепнул в ответ Полковник. – Нужно будет не забыть отобрать у операторов кассеты. И с прокурорским поговорить как следует.
Рустам ошарашенно молчал. Молчали и гости. Наверное, каждый из низ знал о том, что сейчас говорил Гринчук, но никогда не решился бы произнести это вслух.
– Что притихли, красивые? – Гринчук взял стул и сел на него верхом. – Вы хотели зрелища? Думали, я стану оправдываться? А зачем? И, главное, как? Рустамчик все ловко обыграл. Изнасилование, эта такое специфическое мероприятие, в котором достаточно показаний потерпевшей. Тем более что есть свидетель, видевший как именно из моей машины вышвыривали пострадавшую. И никто из вас, уважаемые новые дворяне, не станет мараться, защищая меня. Даже мои уважаемые шефы, Полковник и Владимир Родионыч. Даже если бы захотели. Вы бы им этого не позволили. Ясное дело, они будут выгораживать меня, чтобы защититься самим. Так ведь?
Молчание. Даже Рустам не ответил.
– Все, – сказал с печальной усмешкой Гринчук. – Все. Мальчик сшил мне замечательную упаковку. И выбраться из нее я смог бы только благодаря вашей поддержке. Только если бы захотели меня прикрыть… А вы не захотите… Вы захотите остаться чистыми. И у вас появилась возможность
Гринчук потер мочку уха.
– Какой у меня выход? – спросил Гринчук.
Тишина.
– Рустамчик, ты что планировал на финал? Сунуть меня в зону, или дать возможность выкрутиться?
– Я… – неуверенно протянул Рустам.
– Именно ты, – кивнул Гринчук. – Ты ведь готовил мероприятие так, что моя явка или неявка ничего не могли изменить. Так ведь? Так. Значит, ты планировал, что именно здесь будет принято решение. Так. Какое решение?
Махмутов замялся.
– Текст забыл? – спросил с сочувствием Гринчук. – Там полагалось, чтобы я или молчал, или просил о пощаде. Или кричал, что не виноват. А я не собираюсь оправдываться. Я собираюсь объяснить всем здесь собравшимся, что им нельзя меня обижать. Иначе я на них обижусь.
– Что смотрите? – крикнул Гринчук в микрофон. – Что уставились?
Охранники потянулись за оружием.
Гринчук встал со стула:
– В общем так, вы сейчас забираете у прокурорского работника компромат, даете ему и пострадавшей в зубы деньги, чтобы они молчали, а после этого больше никто и никогда не пытается на меня наехать. Иначе…
Гринчук засмеялся. Очень неприятно засмеялся.
– У каждого из вас в шкафу найдется скелет. У каждого. И каждый из вас боится, что это вывалится наружу. И все вы думаете, что я, подполковник Гринчук, единственный, кто представляет для вас угрозу. Чушь. Ерунда. Вы не задумывались над тем, господа, почему вообще появилась идея привлечь на работу мента? Почему вдруг вчерашний капитан – опер смог за пару месяцев собрать на вас тонны компромата? Не задумывались? И как я смог узнать про вас все? Вы ведь уверены, что я знаю о вас все.
– Лучше бы он замолчал, – прошептал Владимир Родионыч.
– Это от нас не зависит, – сказал Полковник. – К сожалению.
– Я не волшебник, – засмеялся Гринчук. – Просто я пришел уже на вспаханное поле. О вас всех уже была собрана информация. И уже были подготовленные стукачи, которые отвечали на любые вопросы и даже сами просились, чтобы их завербовали. И это ведь не ваша обслуга… Не только ваша обслуга. Это ведь и вы все. Любой из вас был готов стукануть на ближнего своего. Почему? Стучать – это заподло. На зоне вас бы всех… Но вы ведь не на зоне. Вы на вершине пирамиды! Вас защищают менты и уголовники, людишки с грязными руками. Руки у них действительно грязные. Только они порядочнее всех вас. Они знают, что есть правила. Они знают, что есть какие-то законы, которые не они установили и которые не им менять… А для вас этих законов нет. А если нет законов, вы можете поступать, как вам будет угодно. Вы не привыкли, чтобы и к вам относились точно также. Вы же сила! Вы молодцы! Элита общества, возрождающееся новое дворянство!
– Решайте, – сказал Гринчук. – Хотя, решать тут нечего. Будет так, как сказал я. И даже если это я насиловал эту девчонку, то вы ничего мне не сделаете. Понятно? Ничего… Кто-то хочет мне возразить? Кто хочет высказаться против меня?
– Меня сейчас стошнит, – сказал Инга.
Она потрясенно смотрела на Гринчука, и на лице ее было отвращение.
– А ведь он прав, – сказал Полковник. – Он сволочь, но он прав. И это единственно возможный для него выход. Перехватить инициативу и ударить самому.