Правосудие любой ценой
Шрифт:
Чем он занимался в течение всего дня, никто толком не знал. Видели Гринчука возле «Клуба», потом возле гимназии. Заехал он также к отцу Варфоломею. Михаил сопровождал его во всех поездках, сидя за рулем. Выглядел Михаил спокойно, как, впрочем, и всегда. К своим знакомым Михаил не заезжал. Вечером завез Гринчука к Инге домой, а сам отправился ночевать в пустующую квартиру Ирины.
Утром Инга на работу не пошла.
Михаил отвез ее и Гринчука на вокзал, где они купили билеты на завтра. Потом проехали по магазинам. Михаил ждал в машине, а Гринчук и Инга ходили от одного
У Гринчука была какое-то дело за городом, и ночевать он собирался там же.
– До завтра, – сказала Инга.
– Пока, – Гринчук помахал рукой, и «джип» уехал.
Утром тридцать первого мая…
Маю оставался всего один день. Тридцать дней до этого он вел себя почти прилично, не заставляя людей маяться больше обычного. Ему нужно было потерпеть всего один день. А он не смог.
Или от последнего месяца весны зависело не все. Может быть, что-то или кто-то, все решил за него. Может быть, его кто-то просто подставил.
Как бы там ни было, утром тридцать первого мая притихшая, было, жизнь, сорвалась с цепи.
Михаил завез Гринчука к Графу. Нужно было обсудить где, когда, а главное – как праздновать свадьбу.
Стоянка перед «Клубом» была запрещена, поэтому Михаил, выгрузив Гринчука, отправился по его просьбе на рынок за цветами.
Разговор с Графом занял минут сорок. Граф угостил Гринчука каким-то совершенно эксклюзивным квасом, изготовляемым в «Клубе» по древнему рецепту. Гринчук попробовал, подтвердил, что да, что всякие колы и рядом не стояли с таким шедевром национальной кулинарии. Граф, по обыкновению, проводил Гринчука до выхода.
– Все нормально? – спросил Граф.
– Абсолютно, – сказал Гринчук. – Совершенно. Все готово, все просчитано. Можно начинать.
– Не волнуешься?
– А ты как думаешь?
Граф посмотрел на часы.
– Владимир Родионыч у тебя сегодня завтракает? – спросил Гринчук.
– И даже с Полковником, – Граф снова посмотрел на часы.
– Боишься, что опоздают?
– Они, как правило, не опаздывают, но мне не хотелось, чтобы их завтрак пришлось выбрасывать, а потом готовить заново.
– Ничего, разогреете, – улыбнулся Гринчук.
– В «Клубе» ничего не разогревают, – гордо заявил Граф. – В «Клубе» только готовят.
Из-за поворота показалась машина Владимира Родионыча.
– Не переживай, – сказал Гринчук, – клиенты приехали вовремя.
– Ага, – кивнул Граф. – Но что-то мне подсказывает, что завтрак сегодня…
– Здравствуйте, Юрий Иванович, – сказал, выходя из машины Владимир Родионыч. – Знал бы, что вы здесь – пригласил бы Ингу с собой.
– Ничего, – улыбнулся Гринчук. – Я как раз собирался к ней. Сейчас приедет Михаил.
– Здравствуйте, Граф, – Полковник пожал Графу руку, потом поздоровался с Гринчуком.
По причине жаркой погоды, Полковник был одет в легкую светлую рубашку с короткими рукавами. Как, впрочем, Владимир Родионыч и Гринчук. Только Граф, как обычно, был в
– Как, кстати, Михаил? – спросил Полковник.
– А как, кстати, ваши поиски остатков той самой лаборатории? – поинтересовался в ответ Гринчук. – Те гении, которым я показывал Михаила, ничего такого не нашли. Все нормально. Нервы. Сейчас такое бывает часто. Он, кажется, еще перенес сотрясение мозга не так давно, обнаружил добрый дядя-доктор. Давайте поколем немного укольчиков, побалуем электричеством и еще хрен знает чем. А я киваю и улыбаюсь. А Мишка за этот месяц трижды вырубался. Замирал со странной улыбкой на лице, будто в нем какой-то проводок отходит. Или батарейка.
– Но вы его забрали из клиники, – сказал Владимир Родионыч.
– Забрал. Что ему там делать? Сейчас вот приехал за Доктором, хватит ему спиваться. И хватит на старости лет тратить свои нервы на душеспасительные беседы с взбалмошными дамочками.
– А ведь его хвалят, – заметил Граф. – Уже даже мои официанты рассказывают, что за столиками разговоры все о Докторе, о его таланте и тому подобным чудесах.
– Даже официанты, – подтвердил Полковник. – А официанты, это люди, которые знают жизнь.
– Напрасно иронизируете, – обиделся Граф. – Мало кто так знает людей, как официант со стажем. Поверьте мне, официант, если он, конечно, не полный кретин, за пятнадцать секунд может просчитать своего клиента, понять, что тот может заказывать, как его лучше обслуживать, чтобы получить максимальную выгоду.
– Я гимн пою официанту! – пропел Гринчук.
– Вот именно, – Граф посмотрел на часы.
– Вы куда-то торопитесь? – уточнил Владимир Родионыч.
– Нет, завтрак будет подан через семь с половиной минут. Можно еще не торопиться.
– Жарко, – сказал Владимир Родионыч. – Вы завтра уезжаете, Юрий Иванович?
– Да.
– Завидую. Море, солнце, любимая женщина… Вы уже, кстати, решили, где будете отдыхать?
– Нет. Инга хочет все решать на месте. А я не спорю. Слово дал. Вот сейчас заеду за Ингой, приедем сюда пообедать, потом отвезу ее домой, вы уж извините.
– Извиняю, – кивнул Владимир Родионыч.
– Потом насильно забрасываю Доктора в машину и отправляю их с Михаилом ко мне в лес. А завтра…
– Вот, кстати, и Михаил, – сказал Полковник.
«Джип» вынырнул из-за угла.
– Сейчас поздороваемся и пойдем, – сказал Владимир Родионыч. – Мы еще успеваем?
– Да, – сказал Граф, не отрывая взгляда от приближающейся машины.
«Джип», похоже, тормозить не собирался.
– Что это с ним… – успел пробормотать Владимир Родионыч, когда Гринчук вдруг рванул его и Полковника в сторону, к стене.
«Джип» сходу ударился колесами в бордюр. Отлетел колпак с правого переднего колеса и лязгнул о стену возле Графа.
«Джип» бросило в сторону, к деревьям напротив «Клуба». Машина не тормозила. Она выскочила на тротуар. Ударилась левым боком о дерево. «Джип» развернуло, снова бросило на дорогу. Опрокинувшись на бок, машина со скрежетом проехала еще несколько метров. Остановилась. Грохот, звон бьющегося стекла, скрежет рвущегося метала…