Правый поворот запрещён
Шрифт:
"Значит ты не рвач, "Проба", - усмехнулся Джума.
– Но рвал по-крупному в другом месте, где драгметаллами и не пахло. Молодец... Однако сгорел на простой бериллиевой бронзе. И ходил за нею по чужому паспорту... от имени Кубраковой... Кто же тебя послал туда?"...
Размышления Агрбы прервал звонок:
– Джума, - в трубке звучал голос Скорика.
– Занят?
– Как обычно... Что у тебя?
– Да есть кое-какие новости.
– Что-то ты не веселый.
– Не от чего веселиться... Зайти сможешь?
– Сегодня?.. Я хотел домой, сын болен.
– Хоть на полчаса загляни, я буду долго у себя... Чего-нибудь откопал?
– Откопал, откопал... Ладно, увидимся - расскажу, -
– Привет, сосед!
– Здравствуй, "Проба".
– Ладно тебе, ты что, мое имя забыл?
– Извини, Женя.
– С работы?
– Откуда же еще...
– Что так поздно?
– Пришло две машины с баклажанами под самый конец дня. Вода есть?
– Есть.
– Помыться хочу, весь провонялся.
– Да, - засмеялся Королец, - по запахам от тебя можно узнать, какие овощи поступили в город.
– Жень, паспорт мой у тебя или ты вернул мне?
– спросил Усов.
– Давно вернул. Чего это ты вдруг вспомнил?
– Комедия сегодня была.
– Какая?
– насторожился Королец.
– Пивка хочешь?
– И сто граммов дашь?
– Дам. Зайдем ко мне?
– Зайдем. А Зина твоя не выгонит?
– Она в командировке...
Вошли. Устроились на кухне. Королец вытащил из холодильника две бутылки пива и поллитровку "Столичной", поставил огурцы, помидоры, открыл банку сайры, нарезал хлеба.
– Закусон годится?
– спросил он, наливая Усову водку в высокий фужер.
– Годится. А себе?
– Нельзя. Я в гараж пойду за машиной. Ты пей, - нетерпеливо сказал Королец.
– Так что за комедия у тебя была?
– Жень, ты паспорт-то у меня зачем брал?
– спросил Усов, кусая малозубыми деснами огурец.
– Надо было одно дело провернуть, а мне под своей фамилией нельзя. Я ведь с золотом работаю. На нас как смотрят? В бинокль - раз с золотом, значит жулик.
– Ты пей, не стесняйся, - он снова налил Усову по самый венчик.
– Возьми пивка, холодненькое, в самый раз после трудового дня.
Одним движением кинув водку в горло, запив пивом и утерев ладонью рот, Усов принялся рассказывать Корольцу о визите Агрбы.
– Да, неприятно, - стараясь быть спокойным, дослушав, сказал Королец, быстро высчитав, что мент, приходивший к Усову на базу, из уголовки. Ладно, пустяки. Обойдется. Я завтра в отпуск рву, - он встал, вытащил из шкафа четыре бутылки водки - по две в каждой руке, - поставил на стол. Это тебе, Володя. Меня-то месяц не будет. Где достанешь? Возьми, не то засохнешь, пока вернусь.
– Да ты что, благодетель?!
– хмельно засмеялся Усов, рыгнул, налил в стакан пива и жадно припал, дергая небритым кадыком.
– Вот это подарок!.. Отслужу, Женя!..
– Ты только вот что, Володя: если этот мент опять объявится, начнет вопросами щекотать, скажи, что в прошлый раз ты перепутал, паспорт, мол, дома, давал его не мне, а кому - не помнишь, был выпивши. Усек? Мне нельзя фигурировать, рекламу портить нельзя. Человек я в городе известный. Усек?
– Еще бы... Можно водочки?
– Конечно, ты же гость!
– Королец наполнил фужер.
– А ты, небось, в Сочи с Зиной?
– Нет, один. Зину начальство не отпускает. Поэтому махну не в Сочи, а в Калмыкию, там у меня дружок в глубинке, вместе когда-то срочную служили. Он в совхозе зоотехником, с барашками возится. Шашлычки поем, на охоту в степь съездим разик-другой. Ты никогда в Калмыкии не был? Люблю их степи!.. Ты пиво-то возьми с собой, утром поправишься. Пошли? Я спешу...
Проводив Усова до двери, Королец быстро вернулся и бросился к телефону, но нужный абонент не отвечал. Никто не отозвался и по другому номеру. Затем спустился в подвал, где у него была
– Сейчас - в кассы за билетом. И не самолетом, а поездом. Надежней запутать. Чем дольше в дороге, тем лучше. Хорошо бы балет на утренний... Дам кассирше сотню. И не СВ, а простым купейным, до Москвы, из Москвы, рабоче-крестьянским плацкартным, где погуще народу, до Иркутска. Оттуда каким-нибудь пятьсот веселым еще двое-трое суток до пристани, а там - на катерок, а спокойней - на баржу со щебенкой, потом узкоколейкой на платформе и, наконец, пешком в тайгу, где Костя с артелью... Надо рюкзак, натолкать его консервами, гречкой, макаронами, перловкой... Котелок не забыть бы... Дело к осени, скоро дожди, дороги развезет. А там, глядишь, снежком сперва посыплет, заметет, а позже и завалит... Пусть ищут, пусть попробуют туда достать... В заимке перезимую... К весне видно будет... Главное сейчас затеряться... Пусть в Калмыкии ищут... При нынешнем бардаке сто лет не найдут... В старателях с Костей повкалываю в глухомани на речках, понюхаю, как пахнет золотишко в натуре"...
Докурив, окинул взглядом мастерскую и вышел, тряпку, которой вытирал стол и тисочки, выбросил в мусорный бак... "Вроде все чисто", - успокоил себя...
Едва Джума вошел к Скорику, и уселся напротив, тот сразу протянул ему лист бумаги - ходатайство адвоката:
– На, прочитай, порадуйся.
– Смотри, как он вычислил!
– прочитав, Агрба вернул бумагу.
– Вычислил!
– воскликнул Скорик.
– Просто искал, как хороший опер. И нашел. Но доказать незаконность действий Устименко мы не можем. Он не пальцем деланный, знал, на что шел. Видал, как он изложил на бумаге, попробуй, откажи... Разваливает он мне дело!
– Не паникуй. Еще неизвестно, существует ли этот Агеев в природе, работает ли на радиотехническом имени Щорса, есть ли там вообще военпред, да еще Агеев? Может и есть, но не Агеев, тут по воде вилами писано.
– Что ты меня успокаиваешь! Все это я и без тебя посчитал... Ну а ты чем порадуешь?
– Был я на авиаремонтном у Ставицкого, на овощной базе был...
– и Джума рассказал об алкаше Усове, о его соседе-ювелире "Пробе", который, чтоб не засветиться, воспользовался паспортом Усова.
– Хорошая кликуха "Проба"! А?! Кольца из бериллия дело его золотых рук, тут все в масть. И лакировали для верняка поликаувилем. А вот кто и как его брал из лаборатории Кубраковой - вопросец...
Скорик опустил голову, сжал ладонями виски: какой-то камнепад - Усов, ювелир Королец, военпред.
– Накопали вы с Устименко, - горько усмехнулся Скорик.
– Ты что, сговорился с ним против меня?
– А ты разве не знал? Ну хватит! Давай решать, чем займемся.
– Я поеду в НПО имени Щорса. Ты займись ювелиром. Учти, завтра суббота...
У двери Агрба оглянулся. Скорик понуро складывал какие-то бумажки в открытый кейс. "Если он найдет Агеева и тот подтвердит показания Назаркевича - все, привет, чистое алиби, дело пойдет на доследование, все сначала", - ему жаль стало Скорика, да и себя: своих ног, сил, пота, здоровья, которые он угробил, чтоб посадить Назаркевича; жаль своих детей - мало им проку от него. Недавно старший, Славик, спросил за ужином: "Ты что так быстро ешь, папа?" - "Спешу, сынок. Убегать надо", - ответил Джума.
– "Опять?" - сын посмотрел на него, потом перевел взгляд на мать...