Прайд Саблезуба

Щепетов Сергей

– Да пей! – махнул рукой Семен. – Пока не больше двух, а третья только завтра начнется. Или, может, уже сегодня, но не раньше чем проснусь.

– Тогда ладно, – согласился Юрка. – За твое здоровье. – Он влил в рот сразу граммов двести, проглотил, занюхал и добавил: – Сексуальное, разумеется.

– Спасибо, – поблагодарил Семен. – Дальше будешь слушать?

– Давай-давай, только покороче: сколько скальпов снял, сколько неандерталок трахнул? Тут чем воюют-то? Посохом, в смысле – шестом боевым? Кроме тебя, кто-нибудь работает?

– Нет, больше никто. Тут дубинами дерутся или такими, знаешь, палицами с камнем на конце. А еще наши из луков классно стреляют – мне так никогда не научиться. Приходится с арбалетом заморачиваться, но его пока зарядишь… Ну, не важно, это –

детали. Не успел я толком обжиться, освоиться, как началась заваруха – неандертальцы так называемую большую охоту устроили: очень похоже, что специально меня отловить хотели. Там еще мальчишка был замешан – Головастиком звали. У него талант художественный, он вроде как может заменить в будущем главного жреца. В общем это длинная история, а если коротко, то мальчишку я спас, а сам в плену у хьюггов оказался. На «ложе пыток» успел побывать, пока меня наши не отбили. Ну, правда, я и сам этих хьюггов покрошил немало – страшно вспомнить! Кое-как оклемался, и пришлось перебираться вот в этот поселок – он У Желтых Скал называется. Это типа центральной усадьбы пяти племен, они тут по временам кучкуются, а постоянно живут здесь только люди из рода Тигра. Они тоже нашего племени – лоурины, значит. У самой-то Пещеры жить неудобно, там только мой род Волка обитает. А отправили меня сюда, чтобы совершить обряд над тем самым Головастиком. Как уж оно там получилось, рассказывать долго, но в итоге оказался я еще и членом рода Тигра.

– Тигр-то хоть саблезубый?

– Ясное дело! Здесь другие и не водятся. Я, правда, их вблизи не видел, но сам в такого превращался – все говорят! Да и не тигры они на самом деле, а вид саблезубых кошек, который в нашем мире вымер давно и полностью.

– И что, – побултыхал Юрка остатки водки, – уже можно пить? За великого волкотигриного воина?

– Пей, если хочешь, только это еще не конец. Инопланетяне-пришельцы до меня докопались. Те самые, которые вас со Стивом упокоили, а меня сюда забросили. У них тут миссия работает, которая план реализует – по направлению развития данного мира на путь истинный. Они меня, значит, под белы рученьки и к себе на базу. Кормить-поить там не стали, зато начали грузить по полной программе: с вами, говорит, ошибочка вышла, просим прощения. Но и вы, мол, сами виноваты – нельзя в таком пьяном виде со сложной техникой обращаться. Пожалуйте обратно в ваш мир. Только я им не поверил. Сдается мне, что нас троих просто списали ради каких-то своих интересов, а я сдуру в живых остался. Вроде как меня быть не должно, а я есть, но убить меня своими руками они не могут, а чужими не получается. Короче, согласился я на обратную переброску, а сам тут остался. Да еще по пути на точку старта успел карту посмотреть.

– Свистеть не надо, Сема, – не поверил Юрка. – Из-за бабы, небось, остался? Так и скажи! А лучше покажи!

– Щас, разбежался! Но, если честно… Из-за нее тоже. Понимаешь, Юрка, инопланетяне тут катаклизм устроили типа Всемирного потопа – для ускорения, значит, местного научно-технического прогресса. Здесь у нас в степи нормальной зимы отродясь не было – зверье, считай, круглый год паслось, а теперь навалилось… Да с буранами, с морозами и землетрясениями впридачу. У них энергоустановка где-то посреди ледника – на севере. Я людей предупредить хотел, что лафа кончилась: надо еду запасать и жилье теплое строить. Только их не очень-то прошибешь – как жили, так и живут. Глас вопиющего в пустыне, в общем… Как баб по-научному трахать, им интересно, а как мясо вялить, им по фигу – они отродясь запасов не делали. Я им целую программу действий составил – в стихах, чтоб запомнили лучше. Только они – ноль эмоций…

Потом как-то раз снегу много нападало, наст образовался – зверью в степи полная хана. Вот тут народ зашевелился, вожди всех племен сюда прибыли – со свитами, конечно, – и великий совет устроили. Мамонты, говорят, собрались со всей округи, самцов вперед выставили и пошли строем наст крушить – они так всегда делают, чтобы самок и молодняк свой спасти. Ну, а мелочь копытная, ясное дело, за ними тянется, подбирает, что там под снегом после мамонтов останется. Только прутся они в таких случаях всегда

на север, а там в этом году еще осенью все водой залило. Короче, погибнут мамонты – людям не жить. Не в смысле, что есть нечего будет, а вера такая. Кто виноват? Уж не Семхон ли? Он, помнится, одного мамонта застрелил без всяких обрядов, без высшего на то разрешения. Смешно, да не до смеха… Ты, конечно, не поверишь, но пошли мы с Бизоном этих мамонтов встречать – я же вроде как общаться с ними могу. Фантастика, причем не научная, только они в итоге куда-то к востоку свернули. То ли я вожака уговорил, то ли так случайно получилось… Всю парку об наст порвали, но почти цел остался. Если, конечно, рожу ободранную не считать и мозоли от снегоступов – ужасно неудобные штуки, а лыжи сделать не из чего. Теперь у меня вроде как выходной. Продолжение завтра будет, так что можешь допивать – конец второй серии.

– Ну, Сема, ты даешь! На самом интересном месте! – возмутился Юрка и раскрутил в бутылке остатки водки.

– Ничего интересного, – пожал плечами Семен. – Опять какую-нибудь гадость предъявят: не любят вожди лоуринов, гордые мы очень, а я им как бельмо на глазу. Так что скоро увидимся – на том свете.

– Прорвешься! – легкомысленно махнул рукой Юрка, а потом поднял бутылку и совершенно серьезно сказал: – За то, чтобы мы с тобой только во сне встречались!

И выпил.

К совещаниям и заседаниям Семену было не привыкать. Так он, во всяком случае, думал раньше. Теперь же все больше и больше склонялся к мысли, что к такому разврату привыкнуть нельзя. Понятно, конечно, что традиции вырабатывались веками, но зачем же молчать по полчаса после каждой фразы?!

Каждый вождь принес на Совет колчан с пятью стрелами, имеющими знаки племени. Был произведен обмен всех со всеми – у каждого оказалось по четыре чужие стрелы. Не принять чью-то стрелу означало отказ от общения с ее хозяином. Сломанное древко – объявление войны. Чтобы взять слово на Совете, нужно поднять с пола свой колчан и положить его на колени.

Пять племен, с тех пор как перестали резать друг друга, понимают себя как некую общность людей или людей Пещеры. Племя состоит из нескольких родов, имеющих своих тотемных животных. Общим же тотемом для родов всех племен являлся мамонт – его проблеме и было посвящено первое заседание.

Заседание второе началось ранним утром три дня спустя. В вигваме Совета ничего не изменилось – те же фигуры на тех же местах, с такими же непроницаемыми лицами. Изменился лишь главный виновник – его правую щеку украшала здоровенная ссадина, покрытая коркой засохшей крови. Кроме того, Семен был бос и стыдливо прикрывал ноги куском оленьей шкуры. На ступнях и лодыжках у него имелись такие высококачественные мозоли от креплений снегоступов, что он решил позволить себе разуться, добравшись до «зала заседаний».

Первым взял слово вождь тарбеев:

– Последняя война началась с того, что воин лоуринов оказался в плену у хьюггов. Это значит, что он должен был умереть. Это значит, предки позвали его – разве не так? Тем не менее не только Семхон не откликнулся на зов, прозвучавший дважды, но его не услышали и лоурины, помешав ему уйти. Тарбеи считают, что нарушен Закон жизни.

В сильно сокращенном виде (он говорил долго) ответ вождя лоуринов был таков: ввязаться в бой с превосходящими силами противника Семхон не мог, потому что это означало бы самовольный (незваный) уход из Среднего мира. Отказаться от спасения своего воина лоурины также не могли, поскольку этого потребовал родовой зверь пострадавшего – Волк.

Потом началось обсуждение, из которого стало ясно: вожди пейтаров, бартошей и минтогов разделяют мнение главного тарбея.

С этим «зовом предков» Семен разбирался довольно долго. Ситуацию осложнило еще и то, что в роду Волка данное понятие было не в ходу, хотя все о нем знали: «Вот, скажем, почему добивают воинов, тяжело раненных в бою? Чтобы не мучились? Чтобы не кормить калек? Отнюдь! Тяжелое ранение означает приглашение переселиться в Нижний мир для последующего воскресения. Долг каждого – помочь человеку откликнуться на этот призыв, тем более что и сам раненый этого хочет».