Праздничная гора
Шрифт:
– Ну, вечно ты недовольная, Зумруд! – протянула Гуля, улыбаясь. – Как ты с ней живешь, Юсуп?
Юсуп засмеялся.
– Да, ее дома не запрешь.
– Запирать не надо, – сказал Дибир, – женщина сама должна понимать, что Аллах не дал ей такой обязанности – обеспечивать семью, значит, пускай занимается домашними делами.
– Ты, Дибир, проповедь своей жене читай, – полушутя-полусерьезно обозлилась Зумруд. – А мне и так наши проповедники надоели. Идешь по улице – листовки суют, сядешь в маршрутку – газеты суют.
– Какие газеты?
– Ваши, исламские, – вмешался Керим. – Мне
– А ты бы взял у него газету и почитал! Тебе полезно было бы, – ответил Дибир.
Керим хихикнул.
– Мне полезно зарядку делать, давно, кстати, не делал, а время намаза мне знать не надо. Это для меня хапур-чапур{Чепуха, нелепица (авар.).} какой-то. Бамбарбия, как говорится, киргуду.
– Ты все шутишь, а в Судный день шутить не захочется, – возразил на это Дибир. – Ты же ученым себя считаешь, а явные науки изучать недостаточно, надо сокровенную науку изучить.
Зумруд подошла к окну и распахнула его настежь. Огни в частных домах соседей почему-то не горели. Было странно тихо для этого часа. Потом где-то залаяли собаки. В комнате оживились. Зумруд оглянулась и увидела в дверях входящего Абдул-Малика в полицейской форме и с ним неизвестного усатого человека лет сорока. За ними в прихожей маячил Мага.
– А-а-ассаламу алайкум! – обрадованно затянул Юсуп, вставая навстречу гостям. Начались обоюдные приветствия.
Керим поднял бокал.
– Ну что, как говорится, выпьем за Родину, выпьем за Сталина! Сахльи{Восклицание во время чоканья, что-то вроде «на здоровье» (авар.).}.
Послышались восклицания «сахльи!» и звон бокалов.
– Ну как у вас там, на боевом фронте? – спросил Керим, глядя, как Абдул-Малик накладывает себе подогретые Зумруд чуду.
Абдул-Малик застыл на секунду, потом ответил тихо:
– Пусть Аллах покарает тех, чьи руки в крови.
– Валлах, пускай, – жалобно повторила за ним Гуля.
– Они думают, они святые, а мы муртады{Отступники (араб.).} грязные. Ничего подобного. Кто, как шакал, исподтишка убивает? Только они так убивают. Мажид «девятку» останавливал, оттуда огонь открыли, убили его. Джамала из дома по имени вызвали и в упор расстреляли. Курбанову в машину бомбу подложили. Салаха Ахмедова собственный сын помог убить!.. А рядовых сколько? Я сейчас из Губдена, мы им там шайтан-базар сделали…
– Мне знакомый оттуда сегодня звонил, – вмешался Керим, – говорит, ничего вы им особенного не сделали. Только шуму много, как всегда. Пока дом штурмовали, целая толпа стояла, наблюдала, а в толпе – местные ваххабиты. Все сельчане знали, что вот, стоят ваххабиты. Потом, после операции, они там на развалинах сидели, обсуждали, как и что.
– Ты че хочешь сказать? – угрожающе спросил Абдул-Малик.
– Я хочу сказать, что вы тоже знали,
– Приказа не было, мы без приказа никого не берем. Мы сами ничего не можем. Нужно бригады из Москвы дожидаться, – ответил Абдул-Малик.
– Кружишь… – сказал Мага. Но его никто не расслышал.
– Дайте человеку поесть, – попросила Зумруд. – А я пока тоже хочу тост поднять. За то, что у нас с Гулей пока еще есть возможность вот так сидеть и тосты говорить.
Все смущенно заусмехались.
Сквозь звон бокалов как будто звякнуло что-то еще. Сонный Анвар поднял голову и увидел мелко-мелко дрожащую люстру. Через мгновение дрожание прекратилась. Керим тоже посмотрел на люстру и почему-то вспомнил большое махачкалинское землетрясение. Тогда, в детстве, происходящее казалось романтическим приключением. Ему нравилось ночевать в палатке, пережидая бедствие в пересудах с Рашидом и Толиком или в возбужденной беготне по городу в просторных мальчишеских трусах.
Потом, в студенческие годы, Толик увлекся камнями, и как-то осенью Керим повез его в горы, где над родным селом нависал большой известняково-доломитовый гребень. Толик отправлялся на гребень верхом на осле, с провожатым мальчиком, вызывая шутливые толки на годекане{Место мужского сбора в дагестанских горных населенных пунктах. Изначально выполняло парламентские функции.}, где сельчане дни напролет грелись под старыми бурками. Когда Толик набрал в густом низкорослом лесу два мешка грибов и вывесил их сушиться у Керима на веранде, люди специально приходили посмотреть на эту странность. Сами они не собирали и не ели грибов, боясь отравиться.
– Я тут по делу, Юсуп, – сказал Абдул-Малик, вытирая губы салфеткой. – Вот Нурик, мой племянник родной, тоже…
Он кивнул на усатого молчаливого человека, и Юсуп подсел к ним поближе.
– Секретности особо нет, – начал Абдул-Малик вполголоса, играя кистями рук и опуская глаза. – О Кизилюрте речь. Там выборы в облсобрание, а Нурика не регистрируют. То одно, то другое их не устраивает. У нас все документы есть. Вчера Нурик ходил в избирком со своим джамаатом{Сообщество, коллектив. Сейчас получило дополнительное значение: «боевые салафитские группы, действующие на территории Северного Кавказа».}. Их туда охрана не пустила. Все равно два человека внутрь пробились, но у них в момент бумаги вырвали, назад вытолкали… Кошмар, слушай. Наши тоже не стерпели, и такая заваруха там стала. Драка, пистолеты… Моему двоюродному брату в плечо попали, другой в реанимации лежит. После этого молодежь решила дома жечь, старшие еле остановили. Сам подумай, наш тухум{В Дагестане – родовая община.} такое неуважение не оставит!
– Вах, а глава администрации где был?
– Его охрана и делала этот беспредел.
– Почему?
– Да злой он на меня, его племянника сгоревшего в машине нашли, с гранатами, а он говорит, это в нашем отделе подстроили, а гранаты подкинули.
Абдул-Малик оглянулся на остальных. Женщины куда-то исчезли, а Керим, Дибир, Анвар и Мага о чем-то тихо спорили в углу, тыкая пальцами в стоящего там на тумбе металлического козла.
– Его племянник из лесных, что ли? – спросил Юсуп.