Праздник первого снега

Снегов Арсений

– М-да… – протянул Матвей. – История…

– Я к чему это говорю! – Мишка вдруг громко зевнул. – Чтобы ты, Ермилов, не повторял чужих… этих…

– Эй, Фрид! – позвал Матвей, но тот молчал, а потом в темноте раздался его храп.

Глава 15

Матвей и сам не заметил, как стал в школе личностью довольно популярной. Девочки из старших классов, те, что еще недавно его не замечали в упор, теперь, болтая друг с другом на переменках, обсуждали внешность главного редактора школьной газеты. И многие находили Матвея довольно привлекательным.

Такие считали, что даже нос Матвея, напоминающий клюв хищной птицы, совсем его не портит. Наоборот, придает его облику особую мужественность. И Матвей стал часто ловить на себе любопытные взгляды девчонок из разных классов. Нельзя сказать, что это его совсем не волновало: ведь Матвей никогда раньше не был избалован женским вниманием. Теперь же он впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему привлекательным для девушек, и это было очень приятно. Но при этом Ермилов был совершенно и безраздельно предан своей Маше Копейко. Об их романе, конечно, в школе все уже знали. И находились такие девчонки, что были бы не прочь опробовать на Матвее свои чары: а вдруг серьезный девятиклассник бросит свою «несравненную Машеньку» ради кого-нибудь из них? Это было бы так прикольно!..

После урока литературы Егор Андреевич сообщил Матвею, что нашел для газеты художника. Вернее, художницу – девочку из одиннадцатого «А».

– Ее фамилия Макеева, – сказал Егор Андреевич. – А зовут Таня.

– А, помню, – ответил Матвей. – Высокая такая, с прической!

– Ну, вот и отлично, что помнишь. Я с ней общался. Она сказала, что с радостью поработает для нашей газеты.

Экстравагантная красавица Таня Макеева была известна всей школе тем, что часто появлялась на уроках в умопомрачительных нарядах. За что нередко получала выговоры от учителей. А Тереза Дмитриевна даже вызывала по этому поводу в школу Танину маму.

Они встретились после уроков в редакторской. Таня принесла показать некоторые свои рисунки.

– Вот смотри. Эта серия – типа комиксов про обезьян. Это карикатуры на девчонок и ребят из моего класса. А это – просто такие фантазии. Всякие вымышленные существа, вроде инопланетян…

Матвею Танины рисунки понравились. Сразу видно было, что рисовал их человек талантливый, причем с чувством юмора.

Он сказал:

– Круто! Ты – прямо художница настоящая!

– А я и есть настоящая! – Таня снисходительно улыбнулась. – Я сейчас художественную школу заканчиваю. А потом в Мухинское пойду.

Они поговорили о газете. Таня пообещала как следует продумать ее художественное оформление. Когда все вопросы были решены, Матвей снова стал разглядывать рисунки:

– Тань, знаешь, я тебе завидую! Не понимаю, как это можно – взять и нарисовать что-нибудь… Да так здорово!

Татьяна, которой похвалы Матвея были явно приятны, вдруг предложила:

– Матвей, а хочешь, я твой портрет нарисую? У тебя лицо такое необычное… Особенно глаза.

– В смысле – сделаешь карикатуру на меня? – уточнил Матвей.

– Ну, зачем сразу карикатуру! Нет, нормальный портрет…

– Ну, это долго, наверное? Да и вообще неудобно, – начал было отнекиваться Матвей.

– Ничего не долго! – сказала Таня. – А неудобно знаешь что?

– Знаю, – улыбнулся Матвей.

Он решил уступить: ведь действительно,

здорово же иметь свой портрет, нарисованный настоящим художником!

– Ты что, прямо сейчас хочешь начать?

– Нет, давай завтра! Сегодня я для этого не взяла ничего.

Они договорились, что рисовать портрет Матвея Таня будет здесь же, в редакторской, завтра после уроков. Прощаясь, Таня сказала:

– Было очень приятно познакомиться! – и значительно улыбнулась, глядя Матвею прямо в глаза.

От этого взгляда Матвей почувствовал себя как-то неловко. Ему показалось, что Таня посмотрела на него, как смотрят посетители магазина на понравившуюся вещь, которую планируют в будущем купить. «Никуда ты, голубчик, от меня не денешься!» – вот что говорили ее красивые голубые глаза.

На следующий день случилось вот что: Матвея и Машу Копейко на перемене вызвал к себе в кабинет директор школы Павел Александрович, или, говоря проще, Терминатор.

В кабинет директора Матвей и Маша входили с робостью. Конечно, они абсолютно не верили в жуткие слухи, ходившие по школе, что, мол, Павел Александрович в молодости, во время своей службы в армии, был чуть ли не известным своей безжалостностью «ликвидатором». Но не могли не признать, что Терминатор умеет всем своим видом, манерами внушить трепет и уважение любому, кто его видит.

Директор сидел в кресле за своим рабочим столом и перелистывал какие-то бумаги. Матвей тут же заметил, что на краю директорского стола лежит последний номер «Большой перемены». Он взглядом указал Маше на газету. Та кивнула: да, я тоже вижу. Матвей кашлянул. Терминатор оторвался от бумаг и строго спросил, глядя на ребят сквозь очки:

– Ермилов и Копейко?

«Так точно! – чуть было не ответил Матвей. Под директорским взглядом ему захотелось почему-то встать по стойке „смирно“. – Да чего я торможу?! – подумал с досадой на себя Ермилов. – Я же сам объяснял ребятам, что Терминатор – вовсе не монстр из „ужастиков“, а вполне нормальный мужик!»

Сделав над собой усилие, Матвей спокойно произнес:

– Да, Павел Александрович, это мы.

– Садитесь! – приказал директор, кивком указав на стулья возле его стола.

Матвей и Маша присели. Директор встал с кресла, взял со стола газету и положил ее перед Машей и Матвеем. Ермилов заметил, что Машина статья «Кушать подано!» про школьную столовую обведена красным карандашом.

Директор же, снова сев в кресло, спросил, обращаясь к Маше:

– Значит, это ты писала?

– Я… – призналась Маша.

– Она сделала это по моему заданию! – уточнил Матвей.

Он подумал, что, если Машина статья вызвала директорский гнев, он, Матвей, просто обязан «вызвать огонь на себя».

– Это хорошо, что по заданию, – сказал Терминатор. – В общем, так. Столовую я проверил. Все факты, изложенные в статье, подтвердились. Одна из девочек-поварих обещала повысить свою квалификацию. Другую, к сожалению, пришлось уволить. Заведующая уже нашла ей замену. Так что меры приняты. Все. – И Терминатор снова взялся за свои бумаги.

– Значит, мы можем идти? – с облегчением вздохнув, спросил Матвей.

– Конечно! – Терминатор взглянул на него с недоумением. – Я же все вам сказал.