Праздник покойной души
Шрифт:
Марину я застала дома после десяти. Девица со всей очевидностью плакала. О причине говорить отказалась. Решив ее не раздражать, я бодро поинтересовалась сохранностью своего свитера и возможностью завтра его забрать.
– Завтра я не могу, – поторопилась заявить Маринка. – Может быть, на следующей неделе…
– Можно, – согласилась я. – Тогда на том же месте, у крематория. Передай мою вещь человеку, которому доверяешь. Надеюсь, время мне и Наталье Николаевне сообщат дополнительно. Вот там и поговорим по душам – мысленно.
– Я постараюсь быть дома… Я думаю, завтра буду дома около семи. Если случайно задержусь, обязательно вам позвоню. А ваш свитер сейчас отполоскаю.
– Если тебя не затруднит. Завтра к семи мы обязательно подъедем. – Я хотела спросить, какие пирожные она
– Скорее бы папик приехал, – услышала я тяжкий вздох дочери. – С ним хоть есть о чем поболтать – о тех же результатах вскрытия больного уголовника.
Я стряхнула с себя оцепенение:
– Какого уголовника?
– Мам, ну ты хоть бы не притворялась, что слушаешь. Пять минут я толкую тебе про разборки в папиковой больнице по поводу больного уголовника, поступившего сначала в бокс до постановки диагноза, потом к папику в отделение. Все это время ты добросовестно таращишь на меня свои серо-зеленые очи и мимикой подтверждаешь полное понимание услышанного. Я задаю тебе прямой вопрос, справедливо ли, что больного, хоть и уголовника, с заведомо неправильным диагнозом, воспользовавшись отсутствием Ефимова Дмитрия Николаевича, сбагрили в хирургию? Сам уголовник в знак протеста помер. Еще по дороге – в лифте, на каталке. И теперь соратники этого уголовника собираются свести счеты с нашим папиком, который и понятия не имеет, что оборвал молодую жизнь семидесятипятилетнего вора. Говорят, у него были огромные нереализованные планы и вся семья – долгожители. А ты в ответ радостно улыбаешься и, как китайский болванчик, все время киваешь головой. Не хочешь слушать, так и скажи.
– Погоди, погоди, Алена, я что-то не пойму, откуда тебе все это известно?
– Ну при тебе же Лариса Аркадьевна звонила, спрашивала, когда приедет отец… И зачем ты опять мои тапочки подхватила?!
Я вдруг почувствовала себя очень несчастным человеком. Ну все не так! Вокруг меня столько людей, не важно – плохих или хороших. Но неприятности преследуют по пятам только меня. А если не преследуют, то я сама прилагаю все усилия, чтобы их найти и затем наперегонки нестись с ними к финишу. Более того, невольно втягиваю в этот процесс родных людей. Вот и сейчас: казалось бы, все началось с Наташкиного приглашения в субботнее утро зайти к ней и очуметь. Ничего особенного. Можно было просто зайти. Без последствий… А теперь вот нахожусь в крайне дурацком положении. В кармане у меня улика – брелок с ключами, доказывающий, что я зря опасалась за жизнь Влада. За несколько минут до того, как мы с Натальей обнаружили раненого Григория, он был в этом помещении и спешно ретировался через наружную дверь. Покойники так быстро не бегают. А закрыть дверь уже не успел. В спешке уронил брелок с ключами. Ему не привыкать. Похоже, руки – крюки. Хотя в первый раз, когда погиб Эдик, Владу удалось удрать бесследно. И что мне теперь делать с уликой? Нестись к следователю и признаваться, что утаила ее от следствия, позволив преступнику безнаказанно смыться? Ищи теперь, где именно на просторах Родины сверкают его пятки! Кто поверит, что сделала это неумышленно? Хотя… если как следует покопаться в моей совести, то вывод с утайкой правильный. Обнаружив брелок в кармане еще в машине, я даже не сказала о нем Наташке. Оскорбленная подозрениями в покушении на Гришкину жизнь, подруга заставила бы меня немедленно обеспечить торжество справедливости. Не задумываясь, что нас могут обвинить еще и в искусственной фабрикации улики – решили, мол, найти козла отпущения. А моя интуиция сомневалась в том, что Влад козел… В смысле, преступник… И потом, следует осторожно переговорить с Людмилой. Свою связь с Владом она тщательно скрывала. Если его, по моему, возможно, глупому разумению, – невиновного, сдать следствию, Милкина личная жизнь станет заманчивым поводом для сплетен. Ночные глюки этому событию по части интереса и в подметки не годятся. Пока у всех этих преступлений в Милкином загородном доме один диагноз – покушение на грабеж.
Может, оно так и есть, но тогда лишена смысла задумка с организацией регулярных ночных визитов
Я мрачно смотрела на рисунок ковра. И кому из нас пришла идея его купить? Слишком много в орнаменте завитушек. А эта пара ног на нем вообще не смотрится. Хотя тапочки красивые. Зачем Аленка их пустила? Не хочется ни с кем общаться.
Я медленно подняла голову. Гошик недовольно мяукнул и сиганул с моего плеча на диван. Ноги имели продолжение – знакомую фигуру с руками, упертыми в бока. Слава богу, это знакомые ноги! На них пришла Наташка. Можно было не расцветать притворным оскалом.
– О чем задумалась, детина?
Не отвечая, я повозилась на диване, устраиваясь поудобнее.
– Не иначе как о своей несчастной доле! – хохотнула подруга и, оглянувшись на Аленку, с несчастным видом торчавшую у кресла, тоном приказа попросила: – Ленусик, поставь, пожалуйста, чайничек. Выпьем за здоровье присутствующих… и родных отсутствующих.
Аленка нехотя удалилась, а Наташка плюхнулась рядом со мной и громко прошептала:
– Кончай меланхолию! Я только что по привычке позвонила сиделке и… как всегда, переговорила с информационной службой МТС… У тебя сейчас выражение лица, как у моей собаки, которой показали лакомый кусок и с чувством удовлетворения слопали его сами… Так вот, я другого и не ожидала. И уж совсем не ожидала ответного звонка. Ты ж помнишь, как долго я экономила на определителе номера – жаба душила платить. Месяц назад своим кошельком эту жабу и прихлопнула. Купила новый мобильник… А вот сейчас у тебя такое выражение лица, которое было у этой жабы… Короче, звонили с номера телефона сиделки. И весьма противным голосом велели позаботиться о своем внешнем виде.
– Как это?
– Так это! Если, мол, мы получим по башке, он будет безнадежно испорчен. Я возразила – против природы не попрешь. А наши внешности – выставочные образцы матушки природы. Испортить их невозможно… Сама понимаешь, не люблю, когда мне хамят…
– Это был мужской голос?
– Это был голос наглого придурка, приказавшего нам не лезть туда, куда не следует. Подумать о себе и своих родных. Уверена – звонил Влад.
– Это уже серьезно!
– В таком случае, я просто настаиваю, чтобы вы подумали обо мне, как о родственной единице, а заодно о чайнике, который уже вскипел!
В дверях стояла обиженная дочь. Я сразу заткнулась, решив не продолжать, а Наташка на всякий случай заявила, что пошутила – надо же было вернуть ее мамочку к реальной действительности.
Позднее чаепитие проходило в мрачной обстановке. Дочь никак не хотела верить, что никакого самостоятельного расследования мы не ведем. Просто в силу человеческого долга навещаем Милочку, кошку… А теперь вот придется навещать Григория, который себе лоб расшиб в стараниях как можно лучше выполнять свои обязанности смотрителя дома. Завтра заберем бесхозную кошку, подкинем ее Анастасии Ивановне и больше туда ни ногой! Тем более что своих неприятностей хватает. У Дмитрия Николаевича уголовник до операционного стола не доехал.
Дочь успокоилась, только получив обещание, что Милкина кошка будет изыматься из дома в ее присутствии. Ничего страшного, ведь с нами будет еще и Лешик. До кучи прихватим и Славку. Пусть стоит шкафом на охране наших внешних рубежей. Почему-то угроза, прозвучавшая с телефона сиделки, серьезно не напугала.
Ах, какое это было утро! Утро пятницы, сулившее на завтра выходной день. Солнечное, искристое! Честное слово, мир вокруг стал значительно ярче, а от вчерашнего плохого настроения и следа не осталось. Димулек приедет в субботу не раньше четырех. Значит, сегодня не имеет смысла готовить к встрече разносолы, мы с ребятами обойдемся содержимым холодильника. Ужин наверняка будет поздним.
Я с удовольствием носилась по квартире, перепрыгивая через кошек и создавая эффект присутствия в квартире большой толпы. Славка, заявившийся со свидания около двенадцати и просидевший на кухне у телевизора до трех часов ночи, никак не хотел верить в чудодейственное утро – не мог разлепить глаза. Аленка порхала мотыльком, ее голос был слышен повсюду. И этим голосом она с удовольствием перечисляла все недостатки братика, из-за которых, по ее мнению, Славкиной девице немедленно следовало оборвать с ним все контакты. Но даже это обстоятельство не могло заставить Славку оторваться от подушки.