Пражское кладбище
Шрифт:
— Ну вот пусть мне объяснят, — не унимался Гужено, — отчего евреев не разили холерные поветрия, хоть они жили в самых болезнетворных, самых пагубно перенаселенных частях больших городов. В чуму 1346 года, как подметил один историк того времени, евреи не болели ни в одной стране.
Фраскатор пишет, что только евреев не заражало тифом в 1505 году. Денье рассказывает, что евреи уцелели в эпидемию дизентерии в Неймегене в 1736 году. Ваврух выявил, что глисты не заводятся у еврейского населения в Германии.
Что вы скажете? Как это может быть у самого грязного племени в Европе, вырождающегося к тому же, ибо у них одни родственные браки? Это ведь против натуральных законов. Может, дело в диете, принципы которой остаются непостижимы
Казалось, он выдыхается от криков. Я поспешил поднести ему его коньяк. Но он перевел дух, опамятовался, продолжил речь. Под лекцию о мессианизме и каббале (с подробным пересказом его же собственных книг о магии и сатанизме) я впал уже в блаженный ступор и чудом оказался в состоянии встать, поблагодарить и откланяться.
Ну уж дудки, приговаривал я, не дождутся они, чтобы я все эти сведения всерьез затолкал в докладную записку для Лагранжа; за них, поди, меня самого затолкают в каталажку. В замок Иф, в честь любимого Дюма. Каюсь, я воспринял сочинения де Муссо без приличествующего почтения. И напрасно, потому что впоследствии этот его опус «Еврей, иудаизм и иудаизация христианских народов», напечатанный в 1869 году, шестьсот страниц мелким шрифтом, сподобился благословения Пия Девятого и пользовался значительным успехом у читающей публики. Но у меня как раз таки и было вот это ощущение, что со всех сторон созревают и печатаются антиеврейские книжата и книжищи, в силу чего мне следовало действовать очень осмотрительно. В моем «Пражском кладбище» раввины должны были изречь нечто легко запоминаемое, для народа понятное и в некотором смысле новое… ну, поновее ритуального убийства христианских младенцев, о котором твердят вот
уж сколько веков и в которое верят не больше, чем в ведьм. А кто верит, пусть не пускает своих детей играть около гетто. Поэтому я снова стал расписывать ужасы той лихой ночи. Первым говорит тринадцатый голос:
— Отцы наши завещали избранным сынам Израилевым собираться раз в столетие у надгробия святого раввина Симеона-Бен-Иегуды. Восемнадцать столетий назад крест похитил у нас могущество, обетованное Авраамом. Попираемый, уничижаемый врагами, вечно под страхом смерти, под страхом поругания, народ Израиля уцелел. Он разринулся, да, по лику всей земли. Это значит, что земля должна принадлежать нам. Она судилась нам со времен Аарона. Наш удел со времен Аарона — золотой телец.
— Да, — сказал на это рабби Иссахар, — когда мы станем единственными хозяевами золота всей земли, истинная сила соберется в единый кулак.
— Это десятый раз, — снова грянул главный голос, — после тысячи лет неутихающей и рьяной борьбы против наших врагов мы сходимся у гроба нашего раввина СимеонаБен-Иегуды, мы, избранные всех колен народа Израилева. Но ни в одном предшествовавшем веке наши пращуры не накопили в своем владении столько золота, а следовательно, столько силы. В Париже, в Лондоне, в Вене, в Берлине, в Амстердаме, в Гамбурге, в Риме, в Неаполе и у всех Ротшильдов! Израилиты ныне — хозяева финансового положения. Говори ты, реб Рувим, ты знаешь парижскую ситуацию.
— Все
— Не забудемте о земледелии, ведь оно всегда останется величайшим богатством каждой страны, — вмешался реб Симеон из Рима. — На обширную земельную собственность мы формально не притязаем, но если мы убедим правительства дробить крупные латифундии, приобретать их по кускам станет легко. Потом реб Иуда из Амстердама:
— Однако многие из братьев наших во Израиле выкрещиваются…
— Что за беда! — отвечал тринадцатый. — Выкресты полезны. Хотя телом они и охристианиваются, духом и душой остаются верны Израилю. Пройдет сто лет, не будет больше сынов Израиля, желающих стать христианами: напротив, христиане запросятся переходить в нашу святую веру. Израиль брезгливо отвергнет их.
— Однако прежде всего, — вставил реб Левий, — да не забудем, что христианская церковь наш наипервый и наиопаснейший враг. Станемте насаждать в среде христиан идеи свободомыслия, скептицизма. Разлагать нравственность священнослужителей.
— Внедрять повсюду идею прогресса, из которой вытекает идея равенства всех религий, — вступил реб Менахем, — и вытеснять из учебных программ закон Божий. Израилиты с их способностями, с их ученостью без труда продвинутся на все кафедры и профессорские места, в том числе в христианских школах. Религиозное христианское воспитание перейдет в исключительное ведение семей, а поскольку большинству семей недостанет времени для того, чтоб брать на себя эту отрасль образования, то религиозный дух постепенно станет захиревать. Была очередь реба Дана из Константинополя:
— Главным образом, торговлю и спекуляцию не следует никогда выпускать из рук. Застолбим за собою сбыт алкоголя, масла, хлеба и вина, поелику этим образом мы становимся неограниченными хозяевами в земледелии, да чего там, и вообще в сельском хозяйстве. И реб Нафтали из Праги продолжил:
— Нацелимся на прокуратуру и адвокатуру. Почему бы израилитам не делаться также и министрами образования, притом что министрами финансов они часто становятся? Раввин Вениамин из Толедо:
— Ни одну профессию не упускать из тех, которые имеют вес в обществе. Философия, медицина, право, музыка, экономика, в одном слове, все разделы науки, искусства, литературы представляют собою поле, на котором нам суждено возвеличить наш гений. Главное из них — медицина! Врач имеет доступ к секретам семей, в его руках жизнь и благополучие христиан. Потворствовать брачным союзам израилитов с христианами. Незначительное количество нечистой крови в наши жилы не испортит породы, а зато наши сыновья и дочери породнятся с влиятельными христианскими семьями.
— Окончим же совещание, — прогремел тринадцатый голос. — Если первая по могуществу сила — это золото, то вторая — печать. Необходимо расставить наших на командные посты всех газет во всем мире. Сделавшись абсолютными хозяевами прессы, мы сможем изменять общественные представления о чести, добродетели, прямоте. Подорвем авторитет семьи. Сделаем вид, что нас интересуют модные социальные темы. Взнуздаем пролетариат. Запустим наших агитаторов в революцию. Тогда мы сможем по усмотрению руководить ею. По нашей указке рабочий пойдет на баррикады. Общественные катастрофы приблизят нас к желанному результату: главенствовать на земле, что и было обещано нашему праотцу Аврааму. Всемогущество наше возрастет, как гигантское дерево, плоды которого — богатство, наслаждения, довольство, власть. Это вознаградит нас за жалкое существование во множестве веков. За тяжкую судьбу народа Израиля.