Предан(н)ая

Катс Натали

— Какой? — Юлька почему-то уже доверяла этому смутно знакомому незнакомцу.

— Работай. Добейся в жизни большего, чтоб потом, через какое-то время, ты посмотрела на него свысока. Я так и сделал, — он улыбнулся и добавил, — а когда всего через год она увидела, чего я стою, пришла ко мне и просила простить ее. И, знаешь, — он хмыкнул, — я простил. Потому что любил ее по-настоящему. Женился. И мы уже почти тридцать лет вместе. Сын у нас взрослый.

— Вам повезло, — улыбнулась Юлька, — а я… а он… Но спасибо. Думаю, у меня тоже все получится.

Мужчина довез ее до приемного

покоя, оставил свою визитку и денег на такси, позвонил главному врачу и, попросив обследовать девочку и по необходимости не скупиться на расходы, уехал.

А Юлька, которую засуетившиеся врачи на коляске возили по кабинетам, улыбалась и думала, что она будет работать. Стараться. И через несколько лет Сережа, увидев какой она стала, пожалеет, что поступил с ней так. Она представляла, как он будет умолять простить ее, забыть про предательство и стать его женой. Он будет клясться ей в любви, говорить, что сам не понимал, какая она и чего она стоит. А Юлька, тоже, как этот знакомый незнакомец, простит его. Ведь такую сильную любовь невозможно забыть. А он любил ее. Несомненно. Потому и сбежал так, не попрощавшись. Он просто не был уверен, что сможет уйти. Но они все равно снова будут вместе…

Юльке чрезвычайно повезло. Никаких переломов и опасных травм. Всего несколько ушибов и вывихнутая лодыжка, которую ей вправили и зафиксировали тугой повязкой. Врач сказал, что нет необходимости оставаться в больнице, и отправил Юльку домой. А она поехала на работу. Ей нужно во что бы то ни стало удержаться на этой работе. Потому что Сережа… кредит… и, вообще, квартиру ей надо снимать теперь самой…

Когда она вернулась, обед уже давно закончился. Нужно было объясниться с директором, и Юлька постучала в кабинет Сережи…

— Андрей Викторович, — она вошла и опустив голову, повинилась, — простите, я неудачно упала во время обеда и вывихнула ногу. Пришлось ехать в больницу…

— Вы могли бы предупредить по телефону, — не поднимая головы от бумаг, ответил Андрей Викторович, — еще один минус вам, как сотруднику. И не думайте, что расположение Сергея Алексеевича как-то повлияет на мое решение уволить или оставить вас на рабочем месте.

— Да, я поняла. Простите.

Юлька закрыла дверь и села за стол. Ходить было больно, да и врач рекомендовал полежать пару дней, но… она не может уйти на больничный. Ей надо работать. Юлька села за стол и принялась разбирать бумаги. До конца рабочего дня совсем мало времени, а она еще ничего не сделала.

Прошло несколько дней. Юлька выполняла привычнее обязанности, и Андрей Викторович уже не смотрел на нее презрительно. Он увидел, что она хорошо справляется со своей работой. Что она квалифицированный и исполнительный сотрудник. Чего не скажешь о других пассиях прежнего руководителя.

— Юля, пригласите ко мне Алевтину Игоревну, — в пятницу утром, входя в кабинет, приказал Андрей Викторович, — и Марью Ивановну.

— Хорошо, — Юлька кивнула и тут же передала по телефону распоряжения директора.

Алевтина Игоревна появилась в приемной, как всегда презрительно кривя губы в сторону Юльки:

— Тебе конец, девочка, — она встала над Юлькиным столом, и зло улыбнулась, — ты увела у меня Сережу, и

я тебе этого никогда не прощу…

— Я его не уводила, — Юлька сжала пальца, спрятав руки под столом, вспоминать и говорить про Сережу было больно.

— Не ври, дрянь, — зашипела Алевтина Игоревна, — думаешь, я не знаю к кому он ушел от меня?! Шлюха малолетняя!

— Алевтина Игоревна, — спокойно ответила Юлька, — вы не имеете права оскорблять меня. Тем более, мы с вами в одинаковом положении, а значит вы такая же дрянь и шлюха, как и я. И, вообще, вы не забыли, что вас вызвал Андрей Викторович. Пройдите в кабинет, он вас ждет.

Алевтина Игоревна громко фыркнула и прошла в кабинет директора, прошептал через плечо:

— Тебе конец…

Марья Ивановна, ставшая невольным свидетелем безобразной сцены, подмигнула Юльке:

— Умница. Давно надо было поставить эту лахудру на место.

И рассмеявшись, вошла в кабинет Андрея Викторовича.

И Юлька вытерла слезы и прошептала:

— Сережа… Сережа…

Больно. Как все же еще больно. Она достала телефон и нажала кнопку «Один» быстрого набора. Но Сережа все так же был не доступен. Юлька давно поняла, что он просто занес ее номер в черный список, но… какая-то часть ее сердца не хотела верить, что тот, кого она любила, смог поступить с ней так жестоко, оставив мучиться без объяснений.

Расставание по смс считается некрасивым и неэтичным… но Юлька была бы рада и такому. А сейчас… каждый вечер дома, она неосознанно ждала, что сейчас раздаться писк домофона, и Сережа скажет:

— Юленька, собирай вещи, ты едешь со мной. Я не забрал тебя сразу, потому что мне нужно было время, чтобы обустроиться на новом месте. А сейчас я приехал за тобой, любимая.

Глава 33.

Юлька едва успела положить трубку, как из кабинета раздался визгливый голос Алевтины Игоревны:

— Вы не смеете так со мной поступать! Не вы меня сюда брали, и не вам увольнять. Вы, кажется, забыли, кто меня нанял. И где он сейчас работает.

Что ответил ей Андрей Викторович, слышно не было, но через несколько секунд возмущенная и раскрасневшаяся от гнева Алевтина Игоревна, открыла дверь и зло ответила:

— Это мы еще посмотрим. Я прямо сейчас звоню ему.

И с силой захлопнув дверь, прямо в приемной набрала номер в телефоне:

— Сережа, — Алевтина Игоревна горько расплакалась прямо в трубку, — он меня увольняет! А ты обещал, что это место мое! Да, он меня увольняет! Нет, я не сама! Я справляюсь. Ты же знаешь, как я работаю. Мне просто нужно немного больше времени. Да! Обещаешь? Хорошо. Спасибо, Сережа… Конечно… я буду рада…

Главбух замурлыкала в трубку и выскочила из приемной. А Юлька… Юлька почувствовала себя так, словно ей в сердце воткнули нож, и несколько раз провернули. Сережа ушел, не прощаясь, только из ее жизни, а все остальные по-прежнему могли в любой момент услышать его голос, получить от него поддержку… больно… как же больно…

Когда из приемной вышла Марья Ивановна она толком и не запомнила, боль был такая, что казалось, левая половина тела просто онемела.

— Юлька, — Марья Ивановна удивленно приподняла бровь, — ты чего бледная-то? С тобой все хорошо?