Предание Темных: Вечность не предел
Шрифт:
– Я? – Лале изумленно топчется – Нурай, но что плохого-то..
– Прошу тебя, Лале! – и уже спешит ее подталкивать в полутемную нишу, откуда сразу ее и не приметить будет.
Лале не совсем понимает, к чему это.
Ладно еще рисунок.. хотя и это не совсем понятно. Чем Явузу может не угодить картина моря? Но она-то.. Что плохо было бы в том, если бы Явуз увидел Лале в их доме? Даже не в доме, а во дворе. Лале не знает таких правил, при которых после замужества запрещается с подругами видеться, да в гости
Но вот уже через пару мгновений, едва Лале успевает укрыться в своей нише (вернее, быть впихнутой туда подругой), как во дворе показывается Явуз-Паша. Все такой же мерзкий и противный – а после новых подробностей, что она о нем узнала – теперь он Лале кажется даже еще более отвратительным, чем при первой встрече.
Как все-таки удивительно, насколько может меняться восприятие внешности человека в зависимости от изменения отношения к нему!
С ним появляется и молодой помощник в янычарской форме.
– Сейчас, Кемаль, я возьму.. и вернемся поскорее.
– Хорошо, господин.
Явуз замечает супругу и теперь уже голосом, гораздо более грубым и жестким даже в сравнении с тем, которым он обращался к помощнику, бросает ей:
– Нурай! Где тот пергамент в оленьей коже, что я вчера приносил!? Живо принеси мне его! Да поторопись!
– Одну минуту, господин..
Нурай склоняет голову и спешит в дом. Достаточно быстро она возвращается со свитком. Явуз берет его, даже не глядя на супругу:
– Ладно – очевидно, вместо «спасибо» – а ты что делала?
В голосе ни капли любопытства или искреннего интереса. Скорее вопрос командира, уточняющего у солдата, чем он тут занимался в его отсутствие и чего полезного сделала, остолоп эдакий.
Нурай начинает заикаться:
– Я.. мы.. вещи разбирали.
Теперь мужчина уже поднимает и упирает в нее суровый взгляд, не сулящий ничего хорошего:
– Вещи лежат во дворе, возле них никого! Чем ты тут занимаешься?
Девушка опускает голову, но муж жестко ее за руку и трясет, заставляя смотреть на него:
– Думаешь, если вернулась в Эдирне, то как в девичестве прохлаждаться будешь? День замужней женщины – это труд во благо мужа и молитва! А где твой труд?
Лале так и подмывает выбраться из укрытия и сказать Явузу все, что она думает о его словах и о нем самом. После чего отбросить его паршивую руку, что так грубо вцепилась в запястье Нурай.. но понимает, что для подруги так будет только хуже (иначе бы она не прятала ее), потому лишь прикусывает язык, стараясь удержать гнев внутри.
Нурай что-то бормочет в ответ, но вот Явуз-паша, окончательно выйдя из себя, снова трясет жену и в этот раз – под конец резко выпускает ее руку. Отчего девушка теряет равновесие и с гулким «БУХ!» падает на мраморные плиты.
Из надтреснутой губы, которой она неудачно приложилась о плиты при падении, течет струйка крови.
А
–Это еще что.. – хмурится он, касаясь пальцами краски, после чего нюхает ее, точно сторожевой пес.
Оглядывается.
И тут находит то, что искал.. заметив корзинку, он одних махом ноги переворачивает ее, рассыпая баночки и кисти. Теперь его глаза начинают сверкать совсем уж безумным огнем:
– Вот оно что!
Он тут же возвращается обратно к Нурай, которая еще не успела даже подняться, и уже заносит руку над ее лицом…
– Господин, не нужно! – Кемаль было дергается к паше, но получив в ответ испепеляющий взгляд, тут же отступает обратно.
Лале же хватает этого мгновения, чтобы выскочить из укрытия и в мгновение ока вклиниться между Явузом и Нурай, точно единственный барьер. Она заслоняет подругу своим телом за мгновение до того, как, вернувшись взором от помощника, Явуз успевает довершить начатое.
– Оставьте ее! – шипит она, не в силах больше сдерживать ярость – не смейте!
Явуз-паша замирает с занесенной рукой.
Каким бы отвратительным и безумным он ни был, но даже такому как он известно, что трогать племянницу султана далеко не самое разумное решение (особенно, учитывая замечание Нурай о том, что он и так совсем недавно вернул себе его расположение после годов «изгнания»).
– Ты.. – цедит он, стараясь из-за плеча Лале вновь уцепиться взглядом за Нурай – еще и подруг сюда водишь?!
– Как можно так обращаться с живым человеком! – продолжает кричать Лале, все больше и больше распаляясь и повышая голос, между тем ловко заслоняя собой подругу от любых посягательств и даже проворных взглядов Явуза – она ничего плохого не сделала!
– Прочь, девчонка, не лезь в чужую семью! Ты и так уже бед наделала! Нурай заслужила наказание из-за тебя!
Гнев Лале просто переходит все видимые и невидимые барьеры. Она теперь делает шаг вперед – уже не просто заслоняя, а наступая на Явуза-пашу:
– Не перекладывайте ответственность! Только на это вас и хватает? – она слышит тонкий испуганный писк Нурай позади, очевидно, пришедшей в ужас от одних этих слов, но Лале не останавливается – это ваши решения и действия! В них не виноваты ни я, ни Нурай! Только вы!
Но даже этот напор, которому подвластно уже было бы сбить с толку и мыслей любого, не вводит Явуза даже в малейшее смятение. Он бросает еще один презрительный взгляд на краски:
– Значит, художества тут у вас..
И, воспользовавшись агрессией Лале, при которой она, наступая на него, оставила Нурай.. пытается ловко ускользнуть мимо и уже протягивает руку, чтобы жестко ухватить жену..