Предание Темных: Вечность не предел
Шрифт:
Жму плечами:
– Так что город вроде и родной.. но знаю я о нем немного.
– М-м, интересно – он опрокидывает остатки жидкости и, лишившись необходимости что-то держать в руках, слишком уж порывисто подается ко мне вперед – и почему же они переехали?
От такой близости я теряюсь и не сразу понимаю, о чем речь:
– Кто?
Гордон тут же недовольно цокает, откидывается обратно на спинку кресла, а в его голосе слишком явственно сквозит нетерпеливость:
– Родители,
– Не знаю, тогда мне было лет пять..
– И что же, совсем ничего не помнишь из того возраста? – его глаза вновь сверкают, и в напряжении он даже чуть закусывает нижнюю губу.
– Да сложно сказать..
Мы решили поговорить о моем детстве?
– А почему тебе интересно?
Локид бы мной гордился. Как избежать ответа на вопрос? Ответь на вопрос вопросом. Ты ответил и одновременно не дал ответа, бинго!
Не охота признаваться, что с памятью у меня все не так гладко и первые мои вспоминания о детстве – это школьная линейка в семь лет.
Ратвен жмет плечами:
– Да так.. просто к слову пришлось.
Не особо-то я заметила, чтобы Лэствилл и мое детство пришлись к слову, пока он сам о них не заговорил.
Наконец, моя банка пустеет.
Ратвен уже не пьет, но видимо, начинает во всей мере действовать ранее выпитое. Его движения становятся совсем развязными (но не в том плане, в котором хотелось бы), раскованными, а взгляд теперь мерцает на меня странным интересом.
И тоже совсем не таким, каким хотелось бы.
А таким, словно я какой-то кубик-рубик, который он никак не может собрать, и теперь хочет, чтобы я собрала себя сама, а после научила это делать его.
– А что ты делала в Румынии? – вновь улыбочка – у вас с сестрой тематические каникулы? Обычно в эту страну за этим и едут. Замок Дракулы, вампиры, воу – смеется – так сильно этим интересуешься?
Больше, чем хотелось бы.
Невольный участник, так сказать.
Но вместо этого лишь натянуто улыбаюсь:
– Больше она, чем я. Из-за нее и поехала.
– А тебя совсем не привлекает образ вампиров? – он складывает какую-то удивленную гримасу – по-моему, что-то в этом есть, а? Внешняя холодность, неприступность.. а внутри.. БАМ!
Он так резко ударяет по столу, что я вздрагиваю. Гордон же этого даже не замечает в своих эмоциях, уже продолжая:
– Бам – внутренняя сила, величие! Да еще какое? – он уже говорит взахлеб, как какой-то фанатик типо Милли – знания и тайны, недоступные обычным людям!
Его лицо растягивается в блаженном удовольствии:
– И почти вечная жизнь..
– Зато ты, смотрю, этим интересуешься – киваю я, уже решая, как бы поскорее слинять от пьяного (не выпившего – а именно в стельку напившегося) человека.
А
– Не то, чтобы самим этим.. – он недовольно щелкает пальцами, видимо уже не в силах обличить мысли в слова, после чего кладет свою руку на мою, пристально глядя в глаза – но черт, Дженна, неужели тебя не завораживает мысль о Вечной жизни?
Вспоминаю обезображенную морду «Влада».
Когтистые, серую натянутую кожу, огромные клыки, выпирающие из пасти, налитые кровью глаза и уродливые острые крылья за спиной.
Едва удерживаюсь, чтобы не передернуться:
– Знаешь, я думаю, что иногда у вечной жизни может быть слишком большая цена, которую большинство не готовы заплатить.
– Цена! Конечно! – смеется он – она ведь есть у всего и разумеется, большинство – не готовы! Иначе бы мир просто наполнился бессмертными идиотами.
Он отнимает свою руку от моей и, презрительно скривившись на этих абстрактных «бессмертных идиотов», будто бы отмахивается ею от них.
– И знаешь, Гордон, еще я думаю, что..
Мои слова «качество жизни порой гораздо важнее ее количества» так и остаются несказанными. Оттого, очевидно, что мои заключения не очень-то интересны собеседнику.
Он, совершенно меня не слушая, вновь возбужденно добавляет, откровенно перебивая:
– Но вспомни историю! Во всех обществах были закрытые группы «знающих» – жрецы или правители.
Он вновь склоняется ко мне, но на сей раз мне уже хочется отодвинуться, а не склониться в ответ.
– И сейчас есть те – продолжает уже почти шепотом – кто мог бы распорядиться и силой, и бессмертием правильно.
Его глаза уже горят, как два факела:
– Для тех, кто знает больше других, важно правильно распознавать своих. Своим можно довериться.. – его рука вновь скользит на мою ладонь – открыться.. Всегда лучше вместе, чем в одиночку.
Он вновь обаятельно улыбается.
–Понимаешь меня?
– Если честно.. –осторожно вынимаю руку – то не совсем..
Кажется, он еще больше помешан на этом, чем Милли. Не видел и десятой части того, что видела я – но при этом так говорит, словно ни капли не сомневается ни в вампирах, ни в их существовании среди нас – при том, что он давно вырос из возраста «романтизации».
Теперь я уже нарочито демонстративно ставлю свою пустую жестяную банку на стол, привлекая к ней внимание Ратвена:
– Спасибо за разговор, было очень приятно поговорить с.. умным человеком. Но, боюсь, уже поздно и меня наконец посетил сон.