Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»
Шрифт:
Тот послушал и сказал:
— Что-то это для меня чересчур сложно. Если мы о «конго» — то их только из соломы и делают. Из чего другого их сделать нельзя. Если вы не об этом, то я даже не знаю, о чём это вы толкуете, — так он ответил и вышел, но, дойдя до ворот, вернулся.
— Господин монах, у ворот до меня дошло, что это за «истинная природа алмазного тела», о которой вы учили. Это, должно быть, ветры? Ведь вот что — эти самые ветры, звук у них есть, а в руки их взять нельзя, глазами не видны, не окрашиваются ни в какой цвет, в огне не горят, хоть режь, хоть вари, что с ними ни делай — можно бы подумать, что нет их, а как заболеешь животом, их сколько угодно бывает!
Так сказал он, довольный собой, и было то смешно.
9
О
Один человек украсил вход в дом изображением трёх обезьянок. Одна обезьянка обеими руками прикрывала глаза, другая обеими руками закрывала уши, и ещё одна прикрывала рот [180] .
Трое друзей стояли перед входом в тот дом и рассматривали. Как раз тогда там проходил Иккю, подошёл, поглядел, кивнул и удалился, посмеиваясь.
180
Образ трёх обезьян, которые «не видят злого, не слышат злого, не говорят злого», сложился в Японии, вероятно, в среде верования Косин, имеющего китайские корни. Широко распространился в Японии в XVII веке, и в описываемое время, в XV веке, видимо, был редкостью в Киото.
Один из тех троих сказал:
— Вот мы тут по-всякому подшучиваем над разговорами о трёх обезьянках, а сути-то и не знаем. Вот тот монах только что здесь постоял и пошёл, он посмеялся, и если уж кивнул, то наверняка знает, о чём речь. Давайте-ка попросим его нам рассказать!
— Давайте, так и сделаем! — говорили они, друг за другом побежали за ним, догнали и хватали его за рукава: — А можно спросить господина монаха? Вот вы только что видели на воротах трёх обезьян, кивнули и улыбнулись, — наверное, вы хорошо знаете, о чём речь. Мы глупы, читать не обучены и не знаем приличного обхождения. Расскажите-ка нам о них. А мы уж, как разойдёмся по домам, расскажем домашним. Пожалуйста, просим вас! — так насели на него, а Иккю сказал:
— Видите ли, об этих обезьянах ничего особенного мы [181] тоже не знаем. Но всё-таки, раз вы, молодые люди, все из приличных семей, нехорошо было бы оставить вас без ответа. Вот как ещё о них рассказывают:
Ничего вокруг Не видят, не слышат И не говорят Три обезьяны, и тем Превосходят Будду. Нани кото мо Мидзару ивадзару Кикадзару ва Тада хотокэ ни Масару нарикэри181
Множественное число «мы» использовано, вероятно, в смысле «мы, монахи школы Дзэн».
Так он сложил и прочитал им, а те трое сказали:
— Надо же, так и есть, как в этих стихах говорится! Каждому из нас нужно хорошо осознать смысл этих стихов. А этот господин монах, верно, воплощение Будды! — так все вместе решили они и пошли домой.
Один из них сказал:
— Что же, как думаете, может, как в этих стихах говорится, принять нам обеты «не видеть», «не слышать» и «не говорить»? — и все согласились:
— Так и поступим! — Так дошли они до окраины города, и тут как раз донёсся до них далёкий звук вечернего колокола, а тот из них, кто принял обет «не слышать», вспомнил как бы невзначай:
Сегодняшний день, Ещё один день моей жизни, Закончился. УслышатьТак проговорил он старые стихи вполголоса, а тот, кто принял обет «не говорить», сказал:
182
«Колокол, призывающий к сбору» (ириаи но канэ) — колокол, созывающий монахов на вечернюю службу.
— Что ж это ты! Как бездарно ты презрел свой обет «не слышать»! — с такими словами всплеснул он руками, стал показывать на того пальцем и высмеивать, а тот, который принял обет «не видеть», говорил:
— Ну вот, что ж это вы слушаете, что ж вы это говорите, взяли и нарушили великие обеты! Как это глупо и несознательно! — так он стыдил их.
Смешной образ мыслей был у этих троих.
10
О том, как Иккю высказал своё мнение одному человеку
Есть один человек, недавно приступивший к буддийским практикам. Раз за разом приходил он к преподобному Иккю, а тот учил его десяти тысячам разных вещей. Как-то раз, когда преподобный его повстречал, он ему сказал:
— Вы вспыльчивы. Научитесь как следует сдерживать себя!
Тот ответил:
— И правда, обычно-то я думаю, что в искусстве сдерживать себя я превзошёл статуи божеств-дзуйдзин [183] . Но вот неожиданно, когда я пребывал в недеянии и непривязанности [184] , подошёл какой-то грубиян и харкнул мне в лицо, а я утёрся и сдержал себя.
183
В воротах синтоистских храмов иногда устанавливают статуи божеств-хранителей (дзуйдзин), подобные статуям Нио (санскр. Ваджрадхара) перед буддийскими храмами.
184
Недеяние (муи) и непривязанность к вещам (будзи) — состояние невовлечённости в окружающие события, позволяющее открыть природу будды в себе.
Преподобный изволил сказать:
— У меня нет слов! Плохо ты старался понять, что такое сдержанность. Ни в коем случае нельзя утираться! Если ты утираешь плевок — то думаешь, будто плевок того деревенщины, который плевал, мерзок, грязен, оттого и утираешься. От отвращения всё больше растёт гнев, и кто знает, до какой беды это может довести! Потому, хоть и грязен его плевок, нужно оставить как есть, пока не просохнет. Такого дурака, что плюёт в лицо безвинному человеку, не следует воспринимать как живое существо. Он — всё равно что безумец, или пьяница в горячке, или идиот, или глупец.
К примеру, насекомое, которое называется муха, без страха влезает на голову человеку, не смущаясь его знатностью или положением, и там совокупляется или гадит. Мы знаем, что муха — всего лишь насекомое, и потому на неё не злимся. Точно так же, как в случае с мухой, следует думать и когда имеешь дело с таким человеком, о котором говорили раньше, — людская мораль здесь неприменима, и тут не обойтись без такого понимания сдержанности.
11
О том, как один неосмотрительный монах превратился в быка и пришёл к Иккю