Предания вершин седых
Шрифт:
— Не беспокойся, господин, ей всё под силу, — сказал Бермята, опустив могучую, с крепкими пальцами и вздутыми от тяжёлой работы жилами руку на плечо Веселинки. — А ежели какая трудность или сомнение возникнут, я и на ощупь подскажу, совет дам.
— Хм, уж больно молодая мастерица-то, — покачивая головой и покручивая ус, молвил купец. — Сколько лет-то тебе, красна девица?
— Двадцать первый идёт, господин, — чуть нагнув красивую, горделивую головку, ответила Веселинка.
— И до сих пор не замужем? — удивился Зворыка.
— Так с тех пор как батюшкины
— И то верно, — проговорил купец. — Большая у тебя семья... И слепота твоего батюшки — великое несчастье, коему я от души сочувствую. Ну что ж, так и быть, попробуем. Работай, девица. Поглядим, вправду ли ты ремеслом владеешь не хуже отца своего. А за оплатой дело не станет: коли работа твоя мне понравится, вознагражу щедро.
Позвал купец Веселинку и её отца в дом, по всем помещениям провёл, всё показал и рассказал, какой он хотел бы видеть будущую надстройку. Девушка слушала внимательно и серьёзно, время от времени с пониманием кивая. Бермята тоже слушал, хотя его незрячий взор был устремлён в пространство. После обсуждения грядущих работ и утверждения сметы купец усадил слепого мастера и его дочь за стол и угостил щедрым обедом. Был он человек хоть и тщеславный, но не заносчивый, умел располагать к себе нижестоящих, а с мастеровыми людьми обходился с особым уважением, и они его уважали в ответ.
Зворыка отвёл Веселинку на задний двор к рабочим, которые, рассевшись прямо на земле, вкушали свой скромный обед — ржаные пироги, квас да лук репчатый.
— Вот, ребята, мастер над вами, — объявил хозяин с таящейся под закрученными усами усмешкой. — Это Веселинка, дочь плотника и зодчего Бермяты. Вы не глядите, что она девица — отец за неё поручился, что дело она знает. Во всём её слушайтесь и не перечьте. А ты, Веселинка, коли эти ребята тебе чем-то не угодят, мне смело жалуйся. Я их живо приструню. Ну, я пошёл, дела у меня... Давайте, работайте тут.
Рабочие — дюжина крепких мужиков и молодых парней — некоторое время в молчании рассматривали свою начальницу. Не ожидали они такого поворота, что мастером над ними назначат девушку.
— А чего это отец тебя прислал, а не сам за работу взялся? — спросил наконец один из них, рыжебородый и сероглазый здоровяк.
— Батюшка больше плотничать не может, ослеп он, — ответила Веселинка. — Я ему с десяти лет помогала, подмастерьем плотницкое дело перенимала, а с пятнадцати сама работаю. Братьев у меня нет, только сестрицы младшие, а семью кормить кто-то должен. Вот и тружусь.
Говорила она просто и скромно, без высокомерия, а солнце блестело искорками в её тёплых, золотистых, медово-карих глазах. Рабочие переглядывались с усмешками. Похоже, девушка пришлась им по душе.
— Ну что ж, поглядим, как ты работать умеешь, — сказали они.
Ни рабочим, ни самому хозяину-заказчику ни разу не пришлось пожалеть о назначении Веселинки главным мастером. Девушка толково руководила строительством и сама, как
А молодой купеческий сын Славко девушке проходу не давал. Был он парень собой пригожий, кудрявый да синеглазый, улыбчивый, только вот настойчивость и дерзость его Веселинке не нравились. То норовил он её зажать и обнять в уголке, то охапками цветов весенних осыпал, то подарки подсовывал — ленточки, платки, ожерелья. Но девушка даров не брала, а от объятий успешно отбивалась: от плотницкой работы тело её стало точно выкованным из стали. Конечно, ей было далеко до дюжих мускулистых рабочих, но нахальный ухажёр дивился силе, с которой она давала ему твёрдый отпор.
— Веселинушка, ты не думай худого, я ж не с баловством к тебе пристаю! — убеждал Славко. — Полюбилась ты мне, в жёны хочу тебя взять!
— Я единственная кормилица в семье, нельзя мне замуж, — отвечала Веселинка. — Или ты готов всех моих сестриц кормить-поить и приданым для свадьбы одарить?
— А сколько у тебя сестриц? — обеспокоенно спросил Славко.
— Одиннадцать, — усмехнулась девушка. — Самой младшей пять годков, а самой старшей после меня — шестнадцать. Она собой весьма хороша, гораздо красивее меня. У меня руки грубые, рабочие, а она рукодельница-вышивальщица, у неё пальчики нежные. Как раз вошла она в лета, жениха ей пора подыскивать. Но... — Веселинка окинула парня насмешливым взором, — пожалуй, не такого, как ты!
— Это ещё почему? — вспыхнул Славко. — Чем это я плох?..
— Больно дерзкий, — хмыкнула девушка. — Я сестрице доброго мужа желаю, а ты вертопрах, только и знаешь, что батюшкины деньги тратить.
— Ах ты, девка языкастая! — засверкав глазами, рассердился Славко. — Уж если кто тут и дерзкий, так это ты!
Веселинка ловко ускользнула от него, белкой взлетев на строительные леса. Парень кинулся было следом за ней, но у него закружилась голова, и рабочим пришлось помогать хозяйскому сынку спуститься на землю. Веселинка на самом верху только посмеивалась:
— Где уж тебе быть моим мужем, ежели ты даже подняться не можешь туда, куда поднимаюсь я!
Крепко зацепила она самолюбие парня, и он какое-то время дулся, а потом вдруг прислал к ней домой сватов. Говорили они ладно да складно, подарки на лавках разложив, и матушка Владина едва чувств не лишилась от такой чести. Веселинка же выслушала гостей спокойно, но без благосклонности.
— Это кто ж тебя замуж зовёт, доченька? — удивился отец.
— Да это от Славко, сына Зворыкина, пришли, — усмехнулась Веселинка. — Батюшка, матушка, вы уж меня не невольте, не люб мне сей молодец.