Преданные и предатели (Летописи святых земель - 2)
Шрифт:
– Гирш, вы же сами гнались с ней за оленем. Если кто ее хотел убить, так это олень, что вполне понятно - олени не любят, когда за ними охотятся, сварливо отозвался Раин.
– Прошу меня не учить!
– вспылил Ниссагль.
– И потом, это, сожри его прорва, был слишком большой олень. Слишком большой. Хотел бы я прогуляться по его следу - авось приведет в какой зачарованный замок. Не припомню, чтобы в наших лесах водились такие здоровенные олени. Не припомню.
Придворные переглядывались встревоженно. Подозрения Ниссагля казались безосновательными. С Беатрикс случилось нелепое несчастье. Ниссагль, понятно, потрясен -
– Я, кажется, знаю этого оленя.
– Все встрепенулись. Это подал голос магнат Кэри Варрэд, один из этаретских юношей, особо пожалованных за охотничье умение. Он всегда был спокоен и ни во что не вмешивался, разговоры вел только об охоте, да и в его семье никого до сих пор не арестовали. Ниссагля, правда, раздражала его привычка опускать красивые дымчатые глаза каждый раз, когда к нему обращались с разговором.
– И что же это за такой олень, магнат Кэри?
– еле сдержал ехидство начальник Тайной Канцелярии.
– Я не уверен, - Кэри, как всегда, опустил глаза, - но это мог быть Анэху, большой олень. Когда мы были детьми, то первым правилам охоты нас вместе с нашими собаками учил Анэху. Мы гонялись за ним по лесам. Он был обучен выходить навстречу охоте, а потом возвращаться в замок и получать в награду сено или чем там его еще кормили. Он был ручной и знал, что ему не причинят зла. А потом он стал стар, и его отпустили в лес. Должно быть, он вышел к охоте по старой привычке.
– А потом по старой привычке сиганул через Драконью борозду. Хорошо. Где обычно обретается эта тварь?
Кэри вскинул ресницы, потом быстро опустил и замолчал. Ниссагль же, словно давая ему подумать, не спеша объяснял:
– Я потому спрашиваю, что хочу его поймать. Видно, у него это постоянная уловка с оврагом. Так чтобы на эту уду никто не попался, я отправлю его в королевский зверинец. Хотя надо бы его убить за этакие проделки.
– Но Анэху не виноват, господин Ниссагль. Его мудрость - это мудрость ребенка. Вы же не убьете ребенка за то, что он ничего не понимает!
– Но накажу! Чтобы понял. И прошу вас не учить меня и не заступаться за рогатую тварь. А теперь прошу вас сказать, где этот ваш Анэху может слоняться и как его подозвать. Только-то всего. Ну, как?
Кэри продолжал молчать. Выражение лица у Ниссагля изменилось.
– Под стражу его, - негромко бросил он, - и глаз не спускать. Отсюда прямо в Сервайр. И пусть хорошенько молится, чтобы все то, что он сказал, было правдой, а то, о чем смолчал, - не имело значения. А мне двух гончих, двух мэйлари, двух солдат - я хочу выяснить, куда побежал этот окаянный олень. Наведите мне мост через овраг!
Рейтары, сопровождавшие охоту, уже снимали с Кэри, как и полагалось при аресте, амуницию. Кэри стоял вроде спокойно. Наземь упали пояс из бляшек, перевязь с коротким мечом, звякнув, откатился рог. Ниссагль его поднял. Рог был необычно маленький, черный, с оковкой из бледного зеленоватого золота. В сплетения оковки была вправлена фигурка оленя. Ниссагль хотел было его бросить, но вместо этого покачал головой и сунул за пояс, сам не понимая, почему.
По двум брошенным бревнам вслед за Ниссаглем, повинуясь его тонкому свисту, пробежали натасканные ловить людей черные лохматые мэйлари. Срываясь со сворок,
Промятый в высокой траве, след оленя уводил за холм. Гончие рвались вперед, припадая носами к земле. Солдаты бежали за ними рысью, доспехи на них мерно и грозно брякали. Мэйлари равнодушно и мрачно трусили рядом - они были натасканы только на человека.
Уже давно скрылся из глаз овраг и сгрудившиеся возле него всадники. Вокруг зеленели пологие спины холмов, плыли над ними молочно-белые облака, а след все еще длился, размашистый, прямой, как стрела, смело прочерченный по зеленым травяным волнам. В одном месте, близко от оврага, мэйлари, правда, слегка забеспокоились. Трава там была едва примята, след почти невидим. Но человек в этом месте мог проходить и три дня назад. Дождей не было.
За последним холмом открылся берег заросшей ракитами сонной речки. Здесь след обрывался. Собаки с фырканьем бросились в воду. Люди тесаками свалили несколько ракит и перешли реку по их стволам, прислушиваясь, как с жалобным лаем мечутся гончие, не находя следа. Олень ушел по воде. Бесполезно было доискиваться, по течению или против.
Ниссагль подошел к мэйлари, холка которого приходилась ему выше пояса. Мокрая шерсть на собаке встала черными иглами, вид у нее был жуткий.
– Искать, Кэрго, искать, - сказал он, положив руку на шею зверю. Искать человека. Ведь тут не обошлось без человека, правда же, Кэрго? добавил он больше для поддержания собственной уверенности в смутной догадке. Пес навострил уши и послушно пошел кругами, припав носом к траве.
"Сейчас он расширит круги, добежит до опушки, заскулит и вернется ни с чем..." - безнадежные мысли Ниссагля были прерваны громким лаем. Мэйлари рыл лапой землю и лаял. Он напал на след.
– Так! Лишние собаки нам сейчас ни к чему. Домой!
– рявкнули солдаты на гончих. Те послушно убежали, приученные находить дорогу до псарни.
– Искать!
– услышали приказ мэйлари. Спокойно и мрачно они двинулись по взятому ими следу, вороша мордами траву. За ними приходилось следовать скорым шагом. След шел по редеющим травам в устланный иголками бор. Вскоре вокруг зарябили лиловые с рыжим стволы.
Мэйлари резко замерли возле зарослей папоротника, так что люди чуть не налетели на собак. Потом они так же резко разлетелись в стороны и безмолвно стали носиться кругами, тщась отыскать потерянный след. Ниссагль понял. Он переворошил руками весь папоротник и, как и предполагал, нашел черешки оторванных листьев. Растер их в руке, потом подозвал Кэрго и подставил ладонь ему под нос:
– А ну, ищи! Не там! Не там!
– Пришлось показать, где искать. И Кэрго взял след! У Ниссагля радостно забилось сердце. Он потер костлявые руки:
– Вперед!
Псы рванулись по следу. Солдаты уже не поспевали за ними. Ниссагль тем паче. Но это было и не нужно. Бестии сделают свое дело. Бестии найдут. Шум убегающих псов медленно затихал, стали слышнее звуки леса. Ниссагль и лучники медленно шли вперед - всюду, где пробежали мэйлари, чернели вырванные их когтями комья земли.
Элас торопился. Он ничего с собой не мог поделать, его несло от самого себя, от страшных воспоминаний, ему было худо от страха, сосущего внутренности так, что слабели колени. Пожалуй, впервые в жизни ему было так страшно, а ведь совсем недавно...