Преданный

Дюран Александра

Особенно остро это чувствовалось сегодня, потому что я точно осознавала, что вечером мне придётся вернутся домой, где я не была три дня. Это начало вызывать подозрение даже у моих вечно пропадающих на работе родителей.

Но сейчас я старалась не думать об этом, а просто концентрироваться на моменте. На самом деле было сложно сконцентрироваться хотя бы на чём-то, когда Егор склонился надо мной и поцеловал в шею, оставляя горячие поцелуи. По моему телу пошли мурашки.

Вот это я понимаю доброе утро.

Егор на секунду оторвался

от моего тела и заглянул в глаза, будто хотел что-то сказать. Он бы точно это сделал, если бы в этот момент не раздался стук в дверь.

— Солнышко, ты спишь? — послышался женский голос.

Мы резко подпрыгнули, Егор отлетел от меня буквально на километр.

Кажется мы оба совершенно забыли о его маме.

— Нет, мам, сейчас встану, — крикнул он, глядя на меня гигантскими от страха глазами, — только оденусь.

Я бы тоже должна была бояться, но что-то пошло не так и мне стало смешно. Я закрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться. Егор непонимающе уставился на меня, но я лишь покачала головой, стараясь успокоиться.

— Хорошо, я буду на кухне, — бросила Екатерина Алексеевна, после чего послышались шаги.

Егор резко поднялся и потянул меня за руку. Не собирается же он засовывать меня с шкаф?

— Не вылезай от сюда, пока я не приду, — приказал он.

А нет, кажется всё-таки собирается.

Я уставилась на тёмный шкаф, он конечно был большим, но вовсе не выглядел способным меня вместить, и снова рассмеялась.

— Почему ты смеёшься? — спросил он, недоверчиво глядя на меня.

Я пожала плечами и добровольно шагнула к шкафу, но в последний момент схватила Егора за футболку и притянула к себе. Он застыл от неожиданности, а потом обхватил меня за талию, слегка приподнимая и одновременно углубляя поцелуй.

Неожиданно с моих губ сорвался ещё один смешок, и парень оторвался от меня.

— Чёрт, ты точно хочешь моей смерти, — пробормотал он, делая шаг назад.

Я широко улыбнулась и кивнула.

— Солнышко, иди, а то тебя мама ждёт, — напомнила я ему, хлопнув его по груди.

На губах Егора появилась улыбка, когда он запустил ладонь в итак растрёпанные волосы.

— С шести лет прошу маму так меня не называть при людях. А теперь девушка, в которую я влюблён, посчитала меня маменькиным сынком, — притворно нахмурился он.

— Я считаю это милым, — честно возразила я, а потом моя память зацепилась за его слова, — Так, стоп. Какая девушка?

Девушка, в которую он влюблён?

На лице Егора отразилось изумление. Кажется он сам не до конца понял, что сказал.

— Я не…, - пробормотал он, а потом покачал головой, — Ладно, мне надо идти.

— Ты переводишь тему, — рассмеялась я.

На его щеках появился лёгкий румянец.

— Меня ждёт мама, — снова повторил он, пока улыбка не сходит с моих губ, — перестань на меня так смотреть.

— Ничего не могу поделать, — честно ответила я.

— Так ладно, — пробормотал он, —

не вылезай, пока я не приду.

Егор потянулся к двери шкафа, чтобы закрыть её, но я снова потянулась к нему.

— Это я уже слышала, — прошептала я, — Не хочешь перед уходом поцеловать девушку, в которую ты влюблён?

— Язва, — ответил он, быстро целуя меня в губы, а потом закрыл дверь, не способный перестать улыбаться.

Улыбка так же не сходила и с моего лица.

***

Каждый вечер, когда родители не работали, мы все садились ужинать ровно в семь часов вечера. Ты можешь находится при смерти, но на ужине ты должен появиться без отговорок. Говорю, основываясь на своём личном опыте, потому что мои попытки избавить себя от этого сегодня не увенчались успехом.

Видимо родители из последних сил пытались сделать из нас подобие идеальной семьи, когда от идеальности у нас уже ничего не осталось. И это было заметно.

— Арина, ты можешь убрать телефон? — спросил отец.

Я вскинула голову и виновато улыбнулась.

— Извините, просто важно сообщение.

Ладно, я это была ложь. Никакого важного сообщения. Даже Егор мне не писал, хотя я отправила ему парочку сообщений. Но атмосфера за этим столом была настолько мрачная, что я просто не могла сидеть ровно и ничем не заниматься.

Обычно мы хотя бы разговаривали, что немного, но всё-таки сглаживало атмосферу, но сегодня будто никто не знал, что сказать.

Марат никогда не отличался особой разговорчивостью, но сейчас он даже не смотрел на меня. Я тоже старалась не смотреть на него, чтобы не делать себе ещё больнее. Кажется кому-то всё-таки стоило извиниться. Артём всегда болтающий, сегодня был до странного молчаливым и поддавленным, а родители, которые обычно заполняли пространство разговорами, просто смотрели на нас.

— Уверен, это может подождать, — говорит папа.

Я знаю, что он делает это не из злобы, просто в нашем доме есть правила, которые стоит соблюдать. И отсутствие телефона за столом было одним из них.

Артём фыркнул, а я закрывала глаза. Он издал почти неслышный звук, но при данной атмосфере он был подобен зажжённой спичке в комнате, наполненной газом.

Возможно фырканье и язвительные комментарии были ещё одним табу в нашем доме. Это уже давно уяснила я, но Артём, бунтарь в душе, никак не хотел с этим смириться.

— Что-то не так? — спросила мама у Артёма.

Он равнодушно пожал плечами, хотя я знала, что это чувство напускное.

Где-то зазвонил телефон. Родители синхронно подняли головы, готовые порвать любого, кто решил нарушить наш идеальный ужин. Но когда оказывается, что звонит телефон Марата, они расслабляются. Вот вам и двойные стандарты.

— Простите, — сказал Марат, будто не замечая, что к нему нет претензий, — просто я совсем забыл, что мы с Егором договорились встретится.

— Может позовёшь его к нам? — спросила мама.