ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ
Шрифт:
— У меня сложилось впечатление, будто последние несколько месяцев он вообще не играет.
Робсон протянул руку, чтобы снова коснуться раскрытого чертежа, но, похоже, передумал и не закончил движение. С тяжелым вздохом он произнес:
— Присаживайтесь, инспектор. И вы тоже, констебль. — Он повернулся к детективам лицом. — В ситуации, которая сложилась сейчас в жизни Гидеона, очень важно не только сохранять видимость, что все в порядке, но и вести себя так же, как будто ничего не изменилось. Поэтому я по-прежнему приезжаю к нему на наше ежедневное трехчасовое занятие, только мы не играем, а просто проводим это время вместе. Мы продолжаем
— Мы?
Нката поднял голову, ожидая ответа.
— Ричард и я. Это отец Гидеона.
Где-то в доме зазвучало скерцо. Дюжины энергичных нот сорвались с инструмента, похожего на клавесин, но потом вдруг сменились гобоем, а затем, столь же внезапно, флейтой. При этом громкость то усиливалась, то понижалась, а в какой-то момент в такт музыке загрохотало сразу несколько ударных инструментов. Робсон подошел к двери и плотно прикрыл ее, сказав:
— Извините. Джанет просто с ума сходит от синтезатора. Она вообще восхищается всем, что может делать компьютерный чип.
— А вы? — спросил Линли.
— У меня нет денег на синтезатор.
— Я имел в виду компьютерные чипы, мистер Робсон. Вы пользуетесь этим компьютером? Я вижу, к нему подходит телефонный шнур.
Взгляд Робсона метнулся к компьютеру. Он пересек комнату и уселся на стул, который выдвинул из-под листа фанеры, служившего крышкой стола. Тогда Линли и Нката тоже сели, раскрыв два складных металлических стула, и вместе с Робсоном образовали треугольник перед монитором.
— Мы все им пользуемся, — сказал Робсон.
— Электронная почта? Чаты? Поиск в Сети?
— Я в основном пользуюсь электронной почтой. У меня в Лос-Анджелесе сестра. В Бирмингеме брат. У родителей дом в Коста-дель-Соль. С электронной почтой нам легко поддерживать связь.
— А какой у вас адрес?
— А что?
— Просто любопытно, — ответил Линли.
Робсон с озадаченным лицом продиктовал адрес. А Линли услышал то, что ожидал услышать с того момента, как увидел в комнате компьютер. Сетевое имя Робсона было Jete, и такой же соответственно была первая часть электронного адреса.
— Похоже, с Юджинией Дэвис у вас связаны сильные переживания, — сказал он скрипачу. — Ваше сообщение на автоответчике было весьма эмоциональным, и последнее письмо, которое вы послали ей по электронной почте, тоже полно чувств. «Мне необходимо снова увидеть тебя, Юджиния». «Умоляю». Вы с ней были в ссоре?
Робсон, сидевший на вращающемся стуле, отвернулся от полицейских и уставился на пустой экран, словно надеялся увидеть там свое последнее письмо Юджинии Дэвис.
— Вы все проверяете. Конечно. Я понимаю, — сказал он словно самому себе. И продолжил нормальным тоном: — Мы расстались с ней в плохих отношениях. Я сказал кое-что такое, что… — Он вынул из кармана носовой платок и прижал ко лбу, на котором проступили капли пота. — Я надеялся, что у меня будет возможность принести извинения. Мы всегда надеемся на это. Даже когда я уезжал из ресторана — а я был в бешеной ярости, признаю, — у меня не было мыслей вроде: «Ну все, я навсегда покончил с этим, она слепая глупая корова, и больше о ней ни слова». На самом деле я думал совсем другое: «О боже, она выглядит больной, совсем похудела, почему она не хочет понять, что это значит, ради всего святого».
— И что это значит? — спросил Линли.
— То, что она приняла для себя решение, вот что, и, вероятно, ей оно казалось весьма разумным. Но тело ее протестовало против такого решения,
— Какое решение она приняла, мистер Робсон? — спросил Линли, пока Нката чесал голову, стараясь скрыть нетерпение.
Вместо ответа Робсон сказал:
— Пойдемте со мной. Хочу показать вам кое-что.
Он вывел их из дома в сад той же кирпичной дорожкой и направился к постройке, про которую сказал ранее, что там у них мастерская по реставрации мебели.
Внутри строение состояло из одного большого помещения; вдоль стен громоздились старинные предметы мебели на разных стадиях восстановления. Резко пахло опилками, скипидаром и морилкой, на всех предметах тонким покрывалом лежала патина пыли, порожденная частым шлифованием. Грязный пол был исчерчен цепочками шагов, особенно густо в одном направлении: от верстака, на котором поблескивали маслом начищенные инструменты, к отшлифованному до голого ореха трехногому гардеробу, устало покосившемуся в ожидании следующей стадии омоложения.
— Вот каково мое предположение, — сказал Робсон. — А вы мне скажете, насколько оно соответствует действительности. Я сделал для нее гардероб. Он был из вишневого дерева. Первый класс. Красивый. Такой не каждый день увидишь. Еще я делал ей комод, начала восемнадцатого века. Дуб. И тумбу под мойку. Викторианского периода. Черного дерева с мраморным верхом. Одна из ручек на ящичках потерлась, но менять ее не хотелось, потому что в таком виде у комода проявлялась какая- то индивидуальность, история, что ли. Дольше всего пришлось заниматься гардеробом, но ведь не станешь заниматься реставрацией лишь потому, что вещь старая и в таком виде больше служить не может. Нет, тебе просто хочется восстановить ее. То есть у меня ушло шесть месяцев, прежде чем гардероб стал выглядеть так, как мне хотелось, и никому из них, — он кивнул на дом, указывая на своих единомышленников, — никому из них не нравилось, что я работаю над чем-то, что не принесет нам прибыли.
Линли нахмурился, видя, что разговорчивость Робсона грозит окончательно запутать их, нагромоздив горы информации, в которых и сам Робсон не разберется. А сидеть здесь целый день они тоже не могут. Поэтому он остановил музыканта:
— Вы поссорились с миссис Дэвис из-за принятого ею решения. Но я не думаю, что это решение касалось продажи мебели, которую вы отреставрировали для нее. Я прав?
Плечи Робсона опустились, как будто он надеялся, что Линли не сможет подтвердить его подозрения. Опустив глаза на носовой платок, который все это время он сжимал в руке, Робсон спросил:
— Значит, она не оставила их себе? Не оставила ни одного из тех предметов, что я для нее сделал? Она продала их все до единого, а деньги отдала на благотворительность. Или просто отдала кому-то. Но у себя не оставила. Такой вывод я делаю из ваших слов.
— В ее коттедже в Хенли не было предметов антикварной мебели, если вы спрашиваете об этом, — ответил Линли. — Вся имеющаяся там мебель выглядит довольно… — он поискал слово, которое наиболее точно описало бы обстановку дома Юджинии Дэвис на Фрайди-стрит, — спартанской.