Предатель. Цена ошибки
Шрифт:
И что это было?
В трубке раздаются короткие гудки, а я прикрываю глаза, рвано дышу, сдерживая раздражение. Рязанов… В своем репертуаре. Не удивлюсь, если с его концентрацией внимания что-то действительно стрельнуло в голову.
Либо Демид так старался меня отвлечь, но больше в этом нет смысла.
– Всё нормально? – уточняет Ильяс, машина набирает скорость. – Плохие новости?
– Что? А, нет, – пишу сообщение Левенко с вопросами про замглава. – Рязанов чудит. Это друг Демида, если что. Названивал мне без объективной причины.
–
– Ты этот совет отдельной строкой в счет пропишешь?
– Естественно. Самый дорогой пункт моих услуг. Кстати, подготовься к звонкам Рины. Она захочет всё узнать из первых уст. И немного поныть. Раз ты заказчик – ты это и слушай.
– Поныть?
– Она надеялась на то, что придётся немного сыграть на общественном мнении. Обыграть твой развод с Демидом, потягаться с ним. Кризис-менеджер, чтоб её. Не то, чтобы она не рада, что ты всё решила мирно, но уже готовилась показать свои способности во всей красе.
– Ильяс… А ты знаешь, почему Рина так захотела мне помочь?
Я ведь понимаю, что если бы девушка не пришла ко мне в тот день, я бы никогда не смогла добиться хоть чего-то от Демида. И пусть акции теперь его, но у меня есть большой запас на время декрета.
Ещё недавно я ждала подвоха и подставы от Рины, а оказывается, что она действительно хотела мне помочь! Карзаевы сделали для меня куда больше, чем все в моем окружении.
И не в оплате их работы дело.
– Без понятия, – Ильяс пожимает плечами, спокойно ведет машину одной рукой. – Моя сестра любит выбирать для сочувствия неожиданных людей. Чаще всего, не тех людей.
– Ты все ещё думаешь, что я влезла в их отношения? Я бы не…
– Я не о тебе говорил, – перебивает. – Была пару лет назад неприятная ситуация. Рина решила помочь какой-то девчонке, повелась на слезливый рассказ, почти ничего не взяла с неё. А потом выплыла правда, та девчонка перекрутила всю историю. Сестра зазря потратила несколько месяцев, ещё и нервы ей потрепали.
– Отсюда правило – не врать?
– Правила всегда пишутся после того, как был неприятный опыт. А что касается тебя… Это был брак Рины, не мне туда лезть и делать выводы. Мы приехали. Не против, если не буду заезжать на территорию? Или ты чувствуешь себя не очень хорошо?
– Нет. Конечно. Высади меня там, где тебе удобнее.
Ильяс резко поменял тему разговора, а осадок внутри остался. Неприятное ощущение стянутости, когда я не могу доказать правду. Но у меня нет вариантов, как по-другому обелить свое имя.
Всем мил не будешь и так далее.
Можно сколько угодно копаться в прошлом, но я лучше буду думать о будущем. Несколько раз благодарю Ильяса за помощь, пока иду в сторону больницы – заношу пару контактов в черный список.
Карзаев прав, пусть никто меня больше не достает. Может они и не планировали звонить, но мне будет спокойнее, зная, что даже если захотят – не смогу меня
– Войдите, – Серафима Ивановна мигом реагирует на стук. – Какие люди, Юсупова. Или будешь девичью фамилию возвращать?
– Не буду, слишком много волокиты бумажной. У меня ведь даже диплом уже на эту фамилию.
– Ну-ну, – согласно кивает, указывая мне на кресло. – Как себя чувствуешь? Напрягаешься, как всегда, хотя тебе прописан отдых и меньше сидеть?
– Немного? Я скоро решу все свои проблемы. И смогу вернуться к полноценной работе. На пару операций в день у меня точно хватит сил.
– Не сможешь. Боюсь, в ближайшие полтора месяца в больнице тебя не будет.
– Но я себя хорошо чувствую.
Я сжимаю подлокотники, унимаю грохочущее сердце. Оно, бедненькое, на износ работает последние дни. Сразу лезут предположения про то, что меня действительно уволят.
И хотя Костенко повторяла, что свой персонал набирает сама, но это ничего не значит. А я не верю, что в моей жизни начнётся сплошная белая полоса. Слишком нереально.
– Отлично, – Серафима Ивановна мягко улыбается. – Ты не переживай, деточка. Твоей работе ничего не угрожает. Но ты мне вот что скажи. Ты не планируешь никуда переезжать?
– А должна? Мне лучше уехать?
– Бог с тобой! – женщина смеётся. – Забываю я, какие беременные мнительные бывают. Я лишь уточняю твои планы. Вдруг ты хочешь начать жизнь с чистого листа и уехать куда-то?
Пару раз я задумывалась об этом. Убраться подальше от Юсупова и его клана, от мамы с её нравоучениями. На новом месте мне было бы спокойнее. Но я поняла, что не хочу никуда бежать.
Это мой город. Я здесь росла, ходила в школу, заводила знакомства. В центре есть дешевое кафе, где мы с одноклассницами собирались после курсов. Парк с прудом, куда водил меня отец. Есть работа и клиника, в которой мне нравится всё: от персонала до нового оборудования.
Я ничего плохого не сделала, чтобы бежать.
Хочу остаться.
– Нет, – отвечаю твердо. – Я планирую жить здесь.
– И работать у нас? Обычный вопрос, без подтекста. Расслабься, Лиз.
– Да. Ну, уйду в декрет ненадолго, а после хочу найти няню, если смогу. Я пока не уверена, как долго буду отсутствовать. Но увольняться не собиралась.
– Отлично. И на учёт ты не встала…
– Я собиралась! Забрала свои анализы, шла, а потом Левенко отправил меня к пациенту, и я не дошла…
Осекаюсь, замолкая. Иногда во мне просыпается лишняя болтливость, когда я волнуюсь или оправдываюсь. Демиду приходилось часами выслушивать мои восторженные рассказы о больнице, без шанса остановить.
А замглаву хватает только одного взгляда, чтобы я поджала губы.
– Конечно, персонал про твою беременность в курсе, но пока не стоит оформлять всё в отделе кадров и вставать у нас на учёт, – говорит мягко, но у меня даже мысли нет поступить по-другому. Костенко говорит, а ты уже должен прыгать. – Тогда будет меньше вопросов к твоей поездке.