Предатель
Шрифт:
Кира обернулась в поисках чего-нибудь более весомого, чем ее кулаки и в тот же момент была наказана. Сильный удар отбросил ее к стене. Ее спасло то, что она успела отступить на пару шагов, в противном случае, Мирон накрыл бы ее собственным телом и последнее, что почувствовала бы она – неподъемную тяжесть, пригвоздившую ее к полу. Девушка отлетела к стене, попутно сбив ту самую жаровню, из которой торчали длинные металлические ручки.
– Сука, ты, сука! Непослушная, испорченная тварь! М-м-м… – взревел Мирон.
Из его горла понеслись нечленораздельные, булькающие звуки. Раненым зверем он
Превозмогая боль, пронзившую позвоночник, Кира вывернулась, пройдясь локтем по ощетинившемуся железу. Из распоротой кожи хлынула кровь. Липкие пальцы сжались на рукоятке. Девушка успела развернуться, чтобы встретить бешеного зверя лицом к лицу. Отбиваясь, она взмахнула рукой, только теперь осознав, что держит перед собой массивные клещи. В тот же момент Мирон занес ногу для того, чтобы ударить девушку под дых. Возможно, он заметил мелькнувшие в воздухе клещи, но отреагировать не успел – страшный удар обрушился на его ногу, угодив по колену. Вой, от которого у Киры заложило уши, поколебал свет десятков свечей. Тяжело, до последнего пытаясь сохранить равновесие, Мирон рухнул на четвереньки, упираясь руками в пол.
– С-с-су-ка, – зашипел он, поднимая на нее залитое кровью лицо.
Садист сделал попытку встать, но Кира лишила его этой надежды. Приподнявшись, она задела его щипцами еще раз, попав по голове. Удар получился смазанным – Мирон дернулся. Из содранной кожи и почти оторванного уха хлынул поток крови. Мучитель уже не выл – он стонал, пытаясь приподняться. Кира опередила его. Встав в полный рост, она перехватила удобнее орудие пыток, наверняка оставившее следы на телах тех девушек, которые нашли последнее спасение от садиста в могилах. Размахнувшись, испытывая чувство непередаваемой радости, она заехала щипцами по склоненной голове. Вложив в этот удар все свои силы.
Раздался хруст. Кости черепа прогнулись, выпуская наружу густое вещество, щедро залитое кровью.
– С этой минуты мы в разводе, зайка, – непослушными губами прошептала она.
Мирон валился набок, а она, разгоряченная, не в силах остановиться, помогала ему, нанося удар за ударом по настоящему месиву из осколков костей.
7
Избиение камнями – одна из самых распространенных казней на Востоке, которая сохранилась до наших времен. Сия печальная участь ожидала женщин. Тех, кто либо изменил мужу, либо убил его. Толпа забрасывала осужденную камнями до смерти. При этом выбирались камни поменьше, чтобы продлить мучения жертвы.
В черных глазных дырах запеклась слизь. Куски обгоревшей кожи облепили череп и, казалось, стоит их коснуться, как они шелухой осыплются на пол. Тело, едва прикрытое обугленной одеждой, застыло на боку.
Пожар удалось потушить. Огонь основательно прошелся по верхнему этажу. Кое-где обрушилась крыша. Однако нижние этажи, покрытые жирной маслянистой копотью, выстояли. Пепел, щедро залитый водой, чавкал под ногами, было трудно дышать, но Тимура беспокоило это в самую последнюю очередь.
Лучи восходящего светила несмело ощупывали комнату, в которой Тимуру удалось побывать всего раз – он помогал брату устанавливать тяжелую дыбу. С тех пор здесь немногое
– Хозяин, а Мирона-то того… грохнули.
За спиной раздался негромкий голос и Тимур с трудом, чтобы не закашляться, перевел дыхание.
– Без тебя вижу, – огрызнулся он. – Все обыскали?
– До самого последнего закутка.
– Никого.
– Нет, хозяин.
– Что Митяй говорит?
– Божится, что из деревни в сторону порта никто не выходил.
– Так. Что мы имеем? В доме девчонки нет.
– Так точно.
– Вокруг дома тоже.
– Все обшарили. Если бы отползла в лес и там сдохла – остались бы следы. Но все чисто. Слава-те, пожар сразу заметили…
– Так. Из деревни через ворота она не выходила. Если верить Митяю, – Тимур резко обернулся и вперил тяжелый взгляд в невысокого крепкого парня в камуфляже. – Так?
– Тимур, падла буду, – от неожиданности парень попятился. – Митяй и крысу заметит. Ты же знаешь, лучшего дозорного не найти. Это он тогда стаю заметил.
– Я помню. Но и на старуху… На всякий случай Василя с парой ребят в порт отправь.
– Сделаю. – Парень рванулся к выходу, но хозяин окликнул его.
– Шайтан, погоди.
– Слушаю.
– Не торопись. Если сучка дошла до порта – деться ей некуда. А если не дошла – кости найти всегда успеем.
– Точно, – Шайтан хохотнул. – Я знаешь, что думаю, хозяин. А может, не она это? В смысле, Мирона убила. Может, помогали ей.
– Вряд ли. – Тимур покачал головой. – Помогли бы ножом по горлу. Или пулей в голову. А здесь… По-бабски. Подручными средствами. – Он в сердцах пнул подернутые черным налетом щипцы. – Она это. Нутром чую.
– Никуда не денется. Найдем, сучку. Живой или мертвой.
– Лучше живой, – тихо уронил Тимур и, помолчав, добавил. – А если принять в расчет то, что через ворота она не выходила. Что остается?
– Даже не знаю. Тропинок в лесу много, но, сам знаешь, ночью…
– Знаю. И думаю, такая хитрозадая стерва вряд ли сунулась в лес, сломя голову. Вот поставь себя на ее место.
– Чего? Ну, ты скажешь, хозяин.
– Девка у нас без малого два года. Наслушалась всего. Сам знаешь, есть у нас одно место, куда никто из здешних не пойдет.
– Да ладно. Ты про Гиблую бухту? Кто ж туда по доброй воле сунется? Да еще в одиночку.
– Вот именно. Так она и подумала. Это для нас гиблое место. А для нее страшная сказочка, рассказанная на ночь. И ведет, к тому же, туда дорожка гладкая.
– И что? Из огня да в полымя? Сожрут ее там в два счета.
– Да пришлая девка! Что с нее возьмешь? Захотела на собственной шкуре проверить, так ли страшен черт. И отсидеться в безопасном, – он усмехнулся, – месте.
– Тогда проще. Нет ее в живых. Сто процентов. Точно тебе говорю. Там и костей от нее не останется.
– Останется. Что-нибудь останется. Обрывки одежды. Следы. Да что тебе объяснять. Бери с собой Вискаря с Зеленым. Оружие – я распоряжусь. Через полчаса выходим.