Предателей казнят без приговора
Шрифт:
– Почти угадал, – кивнул Никаноров. – С помощью таких вот дощечек в 91-м году можно было осуществить бескровный штурм Белого дома. Точнее, почти бескровный.
– «Почти» не считается, – пожал плечами я, однако был заинтригован.
Надо же – дощечка с капсулами могла поменять ход российской истории.
– Это так называемая пулевая подсадка, – кивнул на дощечку Никаноров. – Придумали их не в КГБ и не в ГРУ, а в кинематографе. Постановщики трюков и боевых сцен. Вот в этой капсуле «киношная кровь», а это капсюль с электродетонатором. Мой план очищения территории перед Белым домом заключался в следующем. В ряды его «защитников», точнее в толпу, вполне реально было замешать
– Уверены? – спросил я.
– Я этих «защитничков» видел, сходил тогда «в народ». Полно пьяных, неполноценных каких-то… Может, под наркотой. Никаких «баррикад», просто груды мусора навалены. Но даже не в этом дело. Когда по тебе в упор бьют из автоматов, и иной храбрец побежит.
– Давка началась бы, – возражаю-таки я. – Ваших же людей и потоптали бы.
– Все продумано, – кивнул Никаноров, переглянувшись с Хантом. – Во-первых, наши бойцы обучены и натренированы на самые разные переделки, а во-вторых, чтобы «демократы» друг дружку не перетоптали, с разных сторон клинообразно были бы выставлены четыре подразделения внутренних войск и ОМОНа. Там немало спецов по таким вот «беспорядкам». Они встретили бы толпу так называемой «гребенкой», разделили на восемь потоков, ослабили бы и в течение короткого времени свели на нет концентрацию и напор толпы… Говорю как профессионал – самое большое, что могло случиться с господами демократами, это телесные повреждения различной степени тяжести. Рядом наготове машины «Скорой помощи», армейские полевые госпитали… Но это еще не все. Самое главное должно произойти следующим утром. Западные издания и уцелевшие демократы поднимают истерику по поводу кровавого штурма, появляются фотографии десятков окровавленных трупов… Между тем, очистив территорию, мы приглашаем телевизионщиков и снимаем… оживающих покойников! А на следующий день, дав демпрессе излить все свои вопли и визги, даем правдивый репортаж о штурме. Помимо победы физической, мы имели бы колоссальную моральную победу! Демократы выглядели бы одураченными.
– Русь дураков не любит, – согласился я. – И что же помешало такому плану?
– Высокий чин в звании генерал-полковника план мой одобрил, попросил перезвонить через сорок минут, а затем куда-то исчез. На целые сутки.
– А появился, когда участники ГКЧП были уже в Лефортове? – уточнил я.
– Именно так. Сейчас он вице-президент одного из банков. Так вот, Вечер, давай-ка примеряй подсадку!
Лихо задумано, ничего не скажешь. Если бы еще и осуществилось! Однако, немного потренировавшись, я убедился, что никаноровская тактика достаточно эффективна.
– Не прощаюсь, подполковник. Скоро увидимся!
Никаноров пожал мою ладонь и неожиданно перекрестил. Кажется, мы расстались друзьями. Чего и добивался дядя Гриша Нефедов.
Дорога в наш лагерь заняла у меня два с лишним часа. Когда я вернулся, то увидел своих подчиненных подавленными, прячущими лица.
– ЧП
– А у меня вот как раз все лучше не бывает, – сообщил я, предвкушая, какое ЧП может быть у профи с десантной подготовкой.
– У Сереги Млынского башню снесло, – ответил Коля. – Чуть нас всех не перестрелял.
– Не всех, – угрюмо добавил Степаныч.
– Владика Дятлова застрелить хотел, – пояснил Коля. – А когда стали обезоруживать, хотел и нас.
Влад с тоскливым и виноватым видом топтался чуть в стороне, уперев в землю свои васильковые глаза. Точно виноват был он, а не Млынский.
Глава 12
Скрученный по рукам и ногам, майор Серега Млынский лежал в дальнем правом углу полевой палатки. Кляпа во рту не было, Серега вполне мог разговаривать, но ни на мое приветствие, ни на первый вопрос ответить нужным не счел.
– Ты ведь, Млынский, клятву давал. Наравне со всеми, – напомнил я.
Серега вновь не ответил.
– Слушай, майор, на вопросы не отвечают только дебилы и идиоты! – неожиданно зло, но при этом тихо произнес я. – Ты не глухонемой и не дебил… И в то, что у тебя башню сорвало, я не верю! – после небольшой паузы решительно добавил я.
– Не сорвало, – кивнул Млынский.
Голос у Сергея был на редкость ровным и спокойным. Дальнейшее я понял без слов. Высунувшись из палатки, я приказал всем отойти на приличное расстояние и следить, чтобы никто не подслушивал.
– Ты знаешь Упыря? – спросил я, вернувшись к Млынскому.
– Кажется, да, – полушепотом ответил Сергей.
– Зачем спектакль?
– Для успокоения нервов. Не моих, разумеется, а упыревых.
– Интересно. Выходит, если бы ты не нарушил клятву, то я бы вернулся и увидел ваши остывшие трупы. А через некоторое время остыл бы и сам.
– Именно так, – кивнул Млынский. – Нервничать ОН стал!
– И кто же?
– Один из двух – либо Водорезов, либо Игорь, – окончательно перейдя на шепот, произнес Сергей.
– А зачем на Дятлова кинулся?
– Генеральских сынков не люблю с училища. Надо же было на кого-то стрелки перевести.
Далее мне пришлось напрячь весь свой слух и внимание, так как Сергей заговорил очень быстро и очень тихо. Говорил он минут пять, не больше. Выслушав его, я молча кивнул и вышел из палатки к своим подчиненным, топтавшимся в отдалении.
– Звездец, – только и произнес я. – Кажется, остались без фельдшера и без минера.
– И что теперь? – первым спросил мой зам Водорезов.
С ответом я не торопился. В самом деле, что говорить, когда один из офицеров твоего спецотряда сходит с ума?! Такому ни на одном спецфакультете не учат. Краем глаза я отметил безучастную пассивную реакцию Игоря Толмачева. Он молчал и стоял чуть в отдалении совершенно неподвижно, точно статуя. Зачем его прикомандировали к нам? Боевого опыта мало, португальский язык (как и местность) более менее знает Водорезов… Нервничает наш Толмач, а потому всеми силами старается изобразить спокойствие. Лицевых мышц под бородой не видать.
– Тебе, Дятлов, помощь не требуется? – повернувшись к Владу, спросил я.
– Он же выстрелить не успел, – нервно отозвался старший лейтенант.
Мне было его сейчас немного жаль. Потому что я слишком хорошо знал, что будет дальше. А дальше было следующее.
– Я понимаю, неприятно, Владик, – продолжил я. – Ты успокойся, близко к сердцу не принимай.
Будучи отцом-командиром, я успокаивающе положил ладонь на плечо старшего лейтенанта. И в ту же секунду ударил Дятлова в солнечное сплетение. В следующую секунду я обезоружил Владислава, взял на излом его правую руку, а в затылок упер ствол его же «СПС».[12]