Предателей не прощают
Шрифт:
— Надеюсь, что нет.
— Надейся. Ну а звонишь ты чего? Хотя постой! Дай угадаю! Общаги нет, а тетка не открыла дверь.
— Она в отпуск уехала. С семьей, на месяц.
— Сказочница, мать ее. Ханс Кристиан Андерсен. В юбке.
— Не знаю… — Взглянув на окно теткиной квартиры, я замечаю то ли силуэт, то ли тень. — Неважно. Мне нужно какое-то жилье… Возможно, надолго. И работа.
— Боюсь, ни геологом, ни экологом я тебя нигде не устрою, — вздыхает Валентина. — Честно говоря, вообще не знаю, где они нужны.
— Я на все
— К нянькам здесь требования как к профессорам! С едой тоже проблем нет. Из любого ресторана доставят хоть бутерброд, хоть фуа-гра.
— А уборщицей? — хвастаюсь за последний вариант, как за спасательный круг.
Валентина еще в поезде хвалилась, что подрабатывает в каком-то агентстве, которое занимается уборкой. Тогда я особо не вслушивалась, теперь жалею.
— Уборщицей можно, — неохотно соглашается она. — Если руки испачкать не боишься, то этой работой я тебя точно смогу обеспечить.
— Я буду самой лучшей уборщицей. Клянусь!
Желудок урчит от голода, но я не обращаю внимания. У меня будет работа! И возможно, крыша над головой.
— Геолог-геолог… Эх! Ладно, адрес пришли. Чтобы не заблудилась, вышлю сейчас за тобой своего Толика. Он отвезет в один недорогой хостел на окраине, там у меня сестра работает. Пустит тебя, горемыку, без предоплаты.
— Спасибо-спасибо-спасибо! — Я готова прыгать от счастья. — А работа?
— Будет тебе работа. Завтра вместо меня выйдешь, у богача одного приберешься. Для первого раза самое то.
— Только один дом? — Сердце бьется так быстро, словно хочет вырваться из груди.
— Там такой домина… Работы часа на четыре, а то и больше. К счастью, хозяин вечно в разъездах. Приставать никто не станет. Спокойно уберешься и решишь, надо оно тебе дальше или нет.
Глава 4. Золушка
Когда после моего разговора с Валентиной звонит мама, решаю врать и об общежитии, и о тетке. Правда не сделает маму счастливее, а поводов для тревоги у нее хватает и так. После того как папа тяжело переболел воспалением легких, именно на маму легла вся работа по дому и забота о лежачей бабушке.
Ей пришлось одной обеспечивать семью. Чтобы свести концы с концами, мама крутилась как белка в колесе. В итоге похудела, осунулась и подхватила паническое расстройство.
— Все хорошо, — лгу я, боясь волновать самого родного человека. — Мне дали общежитие и обещали помочь с работой.
— Надеюсь, ничего тяжелого? Ты у меня такая миниатюрная. И болела в детстве часто.
Бросаю взгляд на витрину продуктового магазина. В отражении на меня смотрит тощая блондинка. Ни груди, ни попы, ни модельного роста. Только большие испуганные глаза, подпухший от слез нос и яркие искусанные губы.
— Буду раздавать флаеры в торговых центрах, — говорю я первое, что приходит в голову. Это уж точно нетяжело.
— Тогда хорошо, — с облегчением выдыхает мама. — Такая
— Ты мне, как всегда, льстишь.
— Я тебя очень люблю, моя Евочка.
В трубке слышно, как маму кто-то зовет. Скорее всего, это бабушка.
— Я тебя тоже, — спешу закончить разговор. — Ну все, пока. Мне пора заселяться.
Как только откладываю телефон, на плечи словно камень опускается. Умом понимаю, что поступаю правильно. Зачем маме дополнительные проблемы? И все равно — дико хочется расплакаться, прижаться к родному человеку и рассказать, как мне плохо.
От приступа хандры спасает появление того самого Толика.
— Ты геолог? — спрашивает меня круглолицый лысый мужчина, высунувшись из старенького «матиза».
— Что?.. — По привычке хочу исправить, что эколог, но мысленно машу себе рукой. — Да, я геолог.
— Меня Валюха за тобой прислала. Сказала к сестре отвезти.
— Спасибо вам большое.
— Спасибать Валюху будешь. — Мужчина распахивает пассажирскую дверь рядом с собой. — Садись. Скоро час пик, а нам пилить и пилить.
Несмотря на убитый внешний вид, внутри машина оказывается чистой и уютной. От удивления я даже забываю о своем страхе ездить с незнакомыми мужчинами и уже через пять минут вместе с Толиком начинаю подпевать молодой певице на радио.
— Огонь у тебя голос! — говорит он, доставая из бардачка бутерброд. — Как у Уитни Хьюстон!
— Школьный хор и музыкалка, — поясняю, жадно глотая слюну.
Бутерброд выглядит настоящим произведением кулинарного искусства. Пышная булочка с колбасой, сыром и какой-то зеленью.
Толик подносит ее ко рту, и его рука замирает.
— Есть хочешь?
Дико хочется сказать «да». Последним, что я ела, была шоколадка вчера вечером в поезде. С тех пор прошло больше двадцати часов. Пустой желудок приступом боли отзывается на любой запах. Но стыд оказывается сильнее голода.
— Нет, спасибо, — стараюсь улыбнуться. — Я не голодна. Приятного аппетита, — добавляю и тут же отворачиваюсь к окну, чтобы не мучить себя видом булочки.
После перекуса поездка становится приятнее. Толик вживается в роль гида. Он с энтузиазмом рассказывает о Питере, а красивые здания вдоль дороги отвлекают от невеселых мыслей.
К окончанию пути улыбка надежно прилипает к моим губам, и даже облезлая краска на фасаде хостела не может испортить настроение.
— Привет, горемыка! — радушно встречает меня сестра Валентины. — Я Рита. Пойдем заселимся, а потом проведу тебе экскурсию.
Она решительно берет за ручку мой чемодан и катит его по длинному коридору до самой дальней двери.
— У меня пока совсем мало денег, но я вам обязательно заплачу. Заработаю и сразу все отдам, — обещаю, семеня следом.
— Валя мне сообщила о твоих приключениях. Не переживай! — Рита стучит в дверь и, услышав «Можно», распахивает ее. — Это наш ВИП! Здесь только три кровати и живут одни девочки.