Предатели Гора
Шрифт:
— Это было глупо, — заметил палач. — Ну что, начнём заново?
Он снял ногу с поводка и дёрнул за него один раз, подавая пленнице сигнал приготовиться к тому, что следующий сигнал вот-вот поступит. Затем палач потянул поводок дважды.
— Встать, — продублировал он, на всякий случай, команду голосом. — Следовать за мной.
Женщина с трудом поднялась на трясущиеся ноги, но они отказались держать её, подогнулись, и она завалилась обратно на пол, и кажется потеряла сознание.
— Предупреждаю, — сказал палач, шлёпая Публию по щекам. — Если мне придётся нести тебя, то я поступлю с тобой, как с рабыней.
Однако, я уже сомневался,
Палач тяжело вздохнул и, достав кусок шнура, наклонился к Публии и с явным намерением связать ей щиколотки.
— Что это с Вами? — поинтересовался мужчина, удивлённо посмотрев на Клодию, испуганно замершую в стороне.
Казалось, что она сама едва держалась на ногах. Женщина, ошеломлённо глядя на палача, жалобно протянула к нему свою руку.
— Не беспокойся за неё, — сказал тот, дёргая концы шнура и затягивая узел на ногах пленницы. — Не забывай, она — шпионка.
Публия леди слабо пошевелила ногами, но теперь и её щиколотки были связаны.
— Жаль, конечно, уничтожать такую красоту, — вздохнул он. — Такая фигурка так и просится в рабство.
Публия обессилено промычала.
Пока палач любовался обессиленной пленницей, сильно взволнованная Леди Клодия подошла ко мне и встала рядом. Мне показалось, что она сама уже была на грани обморока.
— Вы не можете позволить увести её на казнь! — прошептала она мне.
— Полагаю, когда-то Ты была надменной свободной женщиной, — сказал палач Леди Публии. — Конечно, теперь-то Ты не кажешься такой надменной. Однажды тебе пришло в голову, что Ты очень умная, и Ты решила предать свой город за косианское золото. Подозреваю, что теперь Ты уже не столь уверена в своём уме.
Я кивнул, показывая Леди Клодии, что она должна вернуться в своё место.
— Что это с ней? — опять спросил палач.
— Пожалела приговорённую, — невозмутимо пожал я плечами.
— Отстаньте от неё! — внезапно выкрикнула Леди Клодия.
Её порыв тут же был поддержан бешеным, откуда только силы взялись, дёрганьем, тихими жалобными стонами пленницы.
— Зачем её казнить?! — спросила Леди Клодия. — Что это может теперь изменить? Какое это теперь имеет значение? Все вы уверены, что город скоро падёт. Тогда зачем всё это?
Я сейчас желал только одного, чтобы Клодия держала своё смазливое личико скрытым под вуалью.
— А зачем по вашему, мы ждали столько времени? — поинтересовался у неё мужчина. — Пусть это будет насмешкой, если хотите, что сегодня, в день, когда цитадель вот-вот должна пасть, когда её спасение так близко, после стольких дней мрачных ожиданий и отчаянных надежд, она, получит заслуженное правосудии и будет на виду у врагов сидеть на колу, как демонстрация нашего к ним пренебрежения!
Связанную Публию колотила дрожь. Леди Клодия испуганно отпрянула, и бросила на меня дикий взгляд.
— Могу помочь с ней, — предложил я, прикидывая, что в случае его согласия, я вполне обоснованно окажусь достаточно близко к нему, и смогу действовать наверняка.
— Сам справлюсь, — буркнул палач, и вдруг подозрительно осмотрелся. — А где остальные?
— Какие
— Ну, обычно приходит команда, три стражника и надзиратель, — пояснил он.
— Да где-то здесь, наверное, — пожал я плечами.
— Как же здесь, — проворчал палач, — наверняка оба на стене, в первых рядах. Ждут атаки.
— Возможно, — не стал переубеждать его я.
Это, конечно, с его точки зрения, казалось наиболее вероятным объяснением, учитывая его информацию.
— Это было мудро с их стороны, — заметил мужчина, — перевести второго заключенного в другую камеру, чтобы этим утром можно было послать сюда только одного человека.
— Пожалуй, это имело смысл, — согласился я.
— Впрочем, он всё равно был слишком слаб, чтобы сделать хоть что-то, — отмахнулся он.
— Возможно, — улыбнулся я про себя.
— Подозреваю, что к настоящему времени с ним справился бы даже ребенок, — предположил палач.
— Возможно, — кивнул я.
— Эх, мы сейчас все слабы, — раздражённо проворчал он.
— Вы уверены, что моя помощь не потребуется? — спросил я.
— Нет, — отмахнулся палач. — Вес этой презренной предательницы для меня — ничто.
Мужчина отвернулся, наклонился и, приподняв дрожащую Публию, приготовился закинуть её на плечо. Внезапно он замер. Очевидно, он наконец-то обнаружил тела, скрытые под соломой. Больше тянуть было нельзя. Я метнулся к нему. Но в то же мгновение, мир вокруг нас внезапно взорвался. Меня подбросило в воздух, и я, рухнув на пол, прикрыл голову руками. В тот же момент, казалось, что камера заполнилась обломками камней и кирпичей и ужасающим грохотом. Перекрывая все другие звуки отчаянно завизжала Клодия. Вдруг стало невозможно ни дышать, ни видеть. В воздухе повисла белёсая пыль, сверкающая в лучах затопившего камеру солнечного света. Все находившиеся в камере закашлялись. Протерев глаза, слезящиеся от пыли и внезапно ворвавшегося яркого света, я увидел, что половина стены исчезла. Палач, как и я сбитый с ног, медленно, словно нерешительно поднимался. Пол в том месте, где он находился, был вздыблен и испещрён трещинами. Мне показалось, что мужчина был серьёзно контужен. Он повернулся ко мне, и принялся тыкать в полуразрушенную стену пальцем, словно желая проинформировать меня о своём открытии, даже на первый взгляд крайне подозрительном. Он так и не успел ничего толком понять, встретившись с камнем, обломком стены, зажатым в моей руке. Мужчина на мгновение замер, и осел на колени. Леди Клодия прижав руки к голове, сидела на полу и дрожала от страха. Публия так и осталась лежать на потрескавшемся полу среди обломков кирпичей. Не исключено, что она пребывала в состоянии шока. Кругом всё было покрыто пылью.
Я вскарабкался по развалинам стены к огромной прорехе, пробитой камнем. Передо мной, под ярким утренним солнцем, и ясным синим небом раскинулась потрясающая панорама. Яркие блестящие наконечники копий, квадраты щитов, развевающиеся плюмажи, штандарты наёмных компаний и полков, раскиданные тут и там осадные машины, тарларионы, тарнсмэны в небе, сомкнутые ряды пехотинцев, огибающие кое-где сохранившиеся здания. Всё это расположилось на трехстах ярдах площади, созданной из разрушенных и разровненных руин оставшихся от сожжённых и снесённых зданий. Подвалы засыпали обломками, а то, что осталось невостребованным, было вывезено за пределы этой искусственно созданной равнины. Передо мной разворачивалась к атаке вся мощь собранной на севере армии Коса!