Предатели и палачи
Шрифт:
«Он зашел на узел связи, и здесь состоялась наша первая с ним встреча. Показывая положение войск на карте, я доложил, что командование фронта очень недовольно медленным наступлением армии и в помощь нам бросило на Волоколамск группу Катукова из 16-й армии. Куликов дополнил мой доклад сообщением, что генерал армии Жуков указал на пассивную роль в руководстве войсками командующего армией и требует его личной подписи на оперативных документах»{38}.
В ответ Власов сказал, что чувствует себя лучше и через день-два возьмёт управление армией полностью. А на следующий день, то есть 20 декабря 1941 года группа генерала Ремезова (20-я армия) совместно
В дальнейшем, благодаря стараниям прежде всего самого Сандалова, вопрос с освобождением города Волоколамска именно войсками 20-й армии был документально доказан. Для этого ему, будучи инвалидом, даже пришлось выезжать в Подольск, где совместно с начальником архива и его сотрудниками он посмотрел большое число документов. Полный разбор операции и был сообщён в письме маршалу Захарову с приложением оперативной сводки штаба 20-й армии, краткой исторической справки Академии имени Фрунзе и копии журнала боевых действий группы Ремизова.
По вопросу же руководства войсками 20-й армии со дня ее формирования до освобождения города Леонид Михайлович ограничился своими личными воспоминаниями. Честный и порядочный генерал не мог себе даже представить, что его слова спустя десятилетия, в сущности, любители военной истории подвергнут сомнению. Некто Алексей Исаев, выпускник факультета кибернетики Московского инженерно-физического института, однажды отправился в Центральный архив министерства обороны за правдой, которую, как ему показалось, он там и нашёл. Называется эта «правда» почти сенсационно, но при этом загадочно-вопросительно: «Командовал ли А.А. Власов 20-й армией в декабре 1941 г.?»
Лучше всего итог своего расследования объясняет, конечно же, сам автор:
«В наши дни в статье в “Военно-историческом журнале” (2002. № 12; 2003. № 1), посвященной Л.М. Сандалову, была изложена его версия относительно временных рамок отсутствия А.А. Власова. Авторы статьи, генералы В.Н. Маганов, В.Т. Иминов, сделали Сандалова человеком, фактически исполнявшим обязанности командующего армией. Они написали: “Назначенный командующим армией генерал-лейтенант А.А. Власов был болен и до 19 декабря находился в Москве, поэтому вся тяжесть работы по формированию армии, а в дальнейшем и но управлению сё боевыми действиями лета на плечи начальника штаба Л.М. Сандалова”.
Однако если в 1960-е гг., когда доступ к документам ВОВ был практически закрыт для независимых исследователей, можно было невозбранно писать про больные уши и прибытие на командный пункт 19 декабря, то в наши дни это уже малоубедительно. Каждый командующий армией оставил после себя след в виде сонма приказов со своей подписью, но которым можно отследить периоды активного командования и дату вступления в должность.
В фонде 20-й армии в ЦАМО РФ среди приказов автору удалось найти всего один, подписанный А.И. Лизюковым. Он датирован ноябрём 1941 г. и Лизюков в нём обозначен как командующий оперативной группой. После этого идут декабрьские приказы, в которых в качестве командующего армией называется генерал-майор А.А. Власов»{39}.
«…Фамилия “Сандалов” появляется на приказах, начиная с 3 декабря 1941 г. Правда, с появлением Сандалова приказы армии начинают печататься на машинке»{40}.
Далее Исаев не по-детски рассуждает о подлинности подписи генерала Власова, что в результате приводит его к такому умозаключению: Власов «был не гостем, а хозяином в штабе 20-й армии к моменту прибытия в неё Л.М. Сандалова»{41}. Сравнив подписи Андрея Андреевича за июль 1941 г. и декабрь 1941 г., Исаев торжественно
Стоит лишь напомнить автору данного «разоблачения» о том, что история вообще, а военная в частности, не математика и не физика. Более или менее точно разобраться в исторических событиях можно только тогда, когда факты и документы исследуются в их взаимосвязи и во всей противоречивой совокупности. В данном конкретном случае Алексей Исаев всё своё «расследование» построил на наличии только одной подписи генерала Власова, а также её подлинности, таким образом, «уличив во лжи» Леонида Михайловича Сандалова.
Но при таком поверхностном подходе к достаточно принципиальному вопросу военной истории Исаеву и в голову не могло прийти, что подлинная подпись командующего 20-й армией — это всего лишь одна сторона медали. Если командующий ставит на боевом приказе свою подпись, соответственно, он несёт всю возложенную на него ответственность. Он в курсе мероприятий, проводимых его штабом и указаний сверху. Словом, вроде как всё держит на контроле. Но подпись не может быть стопроцентным доказательством его фактического пребывания в войсках. Потому что армейская повседневная жизнь и деятельность, я уже не говорю про боевую, значительно отличается от гражданской. Там нет больничных листов, и очень многие вопросы решаются совершенно иначе, в чём-то даже проще, а потому и непонятно для сугубо штатского человека. Следовательно, Власов был командующим 20-й армией до своего прибытия на командный пункт юридически. Он был назначен на эту должность соответствующими приказами, он стоял на довольствии, его фамилия фигурировала во всех документах. Но фактически Андрей Андреевич находился в столице и проходил курс сначала госпитального, а затем и амбулаторного лечения. При этом, надо сказать, Власов ни за что не подписывал бы документы, в том числе и оперативные, до своего выхода на службу, так как ещё болел и имел штатных заместителей, которые вполне справлялись и без него. Однако подписи Власова потребовали из штаба фронта, и деваться ему было некуда.
Согласно директиве Ставки ВГК от 29 ноября 1941 г. оперативная группа Лизюкова преобразовывалась в 20-ю армию, а её командующим назначался генерал-майор А.А. Власов{42}.
Как известно из показаний походно-полевой жены Власова Л.П. Подмазенко, бывший командующий 37-й армией вместе с ней вышел из киевского окружения 1 ноября 1941 года. В Курске они встретились с частями Красной армии{43}. Когда вопрос с новым назначением Андрея Андреевича был решён, на запрос Главного управления кадров был получен следующий ответ: «Генерал-майор Власов сможет быть направлен не ранее 25 — 26 ноября в связи продолжающимся воспалительным процессом сродного уха»{44}.
Адъютант командующего майор Н.П. Кузин в собственноручных показаниях уточнит: «В декабре месяце 1941 года я был направлен в распоряжение отдела кадров 20-й армии. По прибытии в армию я был назначен адъютантом к командующему»{45}.
Следующее свидетельство — личное письмо Власова жене, датированное 11 декабря 1941 года: «Ухо у меня поправилось. Стал немного слышать. Врачи обещают слух восстановить полностью (левое ухо)»{46}.