Предательство Борна
Шрифт:
– Тогда уж не надо забывать и то, что эти традиции подразумевают возможность взрывать религиозные изваяния, как это сделали талибы в Афганистане. А также забивать камнями женщину, виновную в супружеской измене, тогда как ее любовник остается безнаказанным.
– Я, бедуин из Саудовской Аравии, имею с талибами не больше общего, чем ты. Что же касается неверных жен, тут необходимо учитывать законы ислама. Мы не одиночки, Мартин, а часть большой семьи. В дочерях заключена честь семейства. Если наши сестры опозорены, грязь остается на всех членах семьи до тех пор, пока
– Убивать собственную плоть и кровь? Это бесчеловечно.
– Потому что у вас так не принято? – Фади кивнул на чашку с кофе: – Пей.
Линдрос поднес чашку ко рту и выпил кофе одним глотком.
– Мартин, кофе надо пить медленно. – Фади снова наполнил чашку Линдроса, затем выпил свой кофе, в три маленьких глотка, смакуя вкус. Правой рукой он взял финик, обмакнул его в пахучее масло, затем отправил в рот. Какое-то время он жевал, медленно, задумчиво, затем выплюнул длинную плоскую косточку. – Напрасно ты не пробуешь финики. Они очень питательные и просто восхитительно вкусные. Ты знаешь, что пророк Мухаммед после поста первым делом всегда ел финики? И мы поступаем так же, потому что это приближает нас к его идеалам.
Линдрос молча смотрел на него, напряженный и настороженный.
Фади вытер руки о маленькое полотенце.
– Знаешь, мой отец с утра до вечера варил кофе. Это высшая похвала, которую только можно воздать ему – или любому другому бедуину. Это означает, что у него очень щедрая душа. – Он снова наполнил свою чашку кофе. – Однако теперь отец не может варить кофе. Больше того, он вообще ничего не может – только сидит, уставившись в пустоту. Мать обращается к нему, но он не может ей ответить. И знаешь почему, Мартин? – Фади осушил чашку тремя маленькими глотками. – Потому что его зовут Абу Сариф Хамид ибн Ашеф аль-Вахиб.
Когда Линдрос услышал это имя, его здоровый глаз чуть дернулся.
– Да, совершенно верно, – продолжал Фади. – Хамид ибн Ашеф. Тот самый человек, по следу которого ты пустил Борна.
– Значит, вот почему ты меня схватил.
– Ты так думаешь?
– Глупец, эту операцию разрабатывал не я. Я в то время еще даже не подозревал о существовании Джейсона Борна. Его куратором был Алекс Конклин, а Конклина нет в живых. – Линдрос рассмеялся.
Внезапно Фади протянул руку через стол и схватил Линдроса за воротник. Он встряхнул его с такой яростью, что у Линдроса клацнули зубы.
– Мартин, ты считаешь себя таким умным. Но теперь ты за это заплатишь. И ты, и Борн. – Фади стиснул Линдросу горло так, словно собрался вырвать гортань. Ему доставляло нескрываемое наслаждение смотреть, как тот судорожно пытается сделать вдох. – Борн еще жив, как мне сказали, хотя ему едва удалось избежать смерти. Однако я знаю, что он, в каком бы состоянии ни находился, перевернет небо и землю, чтобы найти тебя, особенно если будет думать, что я где-то рядом.
– Что… что ты собираешься сделать? – с огромным трудом выдавил Линдрос.
– Я собираюсь подбросить Борну информацию, в которой он так нуждается, Мартин, чтобы он нашел тебя здесь, в Миран-Шахе. А когда это произойдет, я выпотрошу
Книга третья
Глава 24
Гроб опускается в землю. На ручках играют тусклые отблески, на табличке с надписью, вделанной в крышку, танцуют крошечные водовороты света. По выразительному сигналу священника гроб неподвижно зависает в воздухе. Священник, в ладном щегольском облачении европейского покроя, свешивается над могилой так, что Борн уверен: он вот-вот упадет. Но священник не падает. Вместо этого он нечеловеческим усилием срывает с гроба крышку.
– Что вы делаете? – спрашивает Борн.
Священник оборачивается и, уронив тяжелую крышку из красного дерева в могилу, кивком подзывает его к себе, и только теперь Борн видит, что это никакой не священник. Это Фади.
– Подойди, – по-арабски говорит Фади. Он зажигает сигарету, протягивает Борну книжечку спичек. – Взгляни.
Борн делает шаг вперед, заглядывает в открытый гроб…
…и оказывается на заднем сиденье машины. Он выглядывает в окно и видит знакомый пейзаж, который тем не менее не может узнать. Он трогает водителя за плечо:
– Куда мы едем?
Водитель оборачивается. Это Мартин Линдрос. Но у него с лицом что-то не так. Оно окутано тенью, покрыто шрамами: это тот самый Линдрос, которого Борн ввел в штаб-квартиру ЦРУ.
– А ты как думаешь? – говорит двойник Линдроса, увеличивая скорость.
Наклонившись вперед, Борн видит на обочине дороги фигуру. Машина стремительно приближается к ней. Это молодая девушка, она голосует, подняв большой палец: Сара. Машина подъезжает, и в самый последний момент девушка делает шаг вперед и оказывается у нее на пути.
Борн пытается закричать, чтобы предупредить ее, но он нем. Он чувствует, как машина виляет в сторону и содрогается, видит тело Сары, взлетевшее в воздух, видит стынувшую кровь. Охваченный яростью, он протягивает руку к водителю…
…и оказывается в салоне автобуса. Пассажиры с каменными лицами не обращают на него внимания. Борн идет вперед по проходу между рядами кресел. На водителе добротный костюм европейского покроя. Это доктор Сандерленд, специалист по проблемам памяти из Вашингтона.