Предательство Борна
Шрифт:
– О, я этим восхищаюсь. – Остановившись, он смерил ее долгим взглядом. Выражение его лица было таким же серьезным. В нем чувствовалась мрачная решительность. В здешних краях Тайрон был незыблемой скалой. – Только уясни следующее: все должно быть сделано до того, как у этого типа появятся хоть какие-то подозрения насчет Дерона. Если же это произойдет, его уже не сможет спасти никто. И ты в том числе.
– Я займусь им прямо сейчас. – Смутившись, Сорайя опустила голову. – Спасибо.
Кивнув, Тайрон направился к своим ребятам. Собравшись духом, Сорайя
Сорайя постучала по стеклу. Вздрогнув, Овертон торопливо засунул бумагу в нагрудный карман рубашки.
Когда стекло с тихим шепотом опустилось, Сорайя сказала:
– Какого черта вы здесь делаете?
Овертон убрал ручку.
– Слежу за тем, чтобы Вы не попали в беду. Это чертовски опасный район.
– Я могу постоять за себя сама, большое спасибо.
– Послушайте, я знаю, что у вас есть какой-то след – очень важный, о котором в Управлении внутренней безопасности даже не подозревают. Я должен получить всю информацию.
Сорайя сверкнула взглядом.
– На самом деле вы должны убраться отсюда. Немедленно.
Тотчас же лицо Овертона превратилось в гранитную маску.
– Мне нужно знать все, что вам известно.
Сорайя поймала себя на том, что ее щеки загорелись пламенем борьбы.
– А если я откажусь?
Овертон без предупреждения распахнул дверь, ударив ею Сорайю в живот. Молодая женщина упала на колени, у нее перехватило дыхание.
Овертон медленно выбрался из машины и с угрожающим видом шагнул вперед.
– Крошка, не вздумай со мной шутить. Я старше и опытнее тебя. И я не играю по правилам. Я забыл больше штучек, чем ты сможешь выучить за всю свою жизнь.
Сорайя закрыла глаза, делая вид, что пытается отдышаться и совладать с собой. Тем временем левой рукой она выхватила из плоской кобуры сзади на поясе маленький пистолет «АСП» и направила его на Овертона.
– Этот пистолет заряжен патронами «парабеллум» девять на девятнадцать, – сказала Сорайя. – На таком близком расстоянии пуля, скорее всего, перешибет тебя пополам. – Она сделала два быстрых вдоха. Пистолет у нее в руке оставался неподвижным. – Убирайся отсюда ко всем чертям. Живо!
Подчеркнуто медленно Овертон отступил назад и сел за руль, не отрывая взгляда от Сорайи. Вытряхнув из пачки сигарету, он вставил ее в обескровленные губы, неторопливо прикурил и сделал затяжку.
– Слушаюсь, мэм. – В его голосе не было никаких чувств; вся ярость была сосредоточена у него в глазах. Овертон захлопнул дверь.
Сорайя поднялась на ноги. Двигатель ожил, взревев, и машина тронулась с места. Взглянув в зеркало заднего обзора, Овертон увидел, что Сорайя целится из «АСП» точно в заднее стекло. Она стояла так до тех пор, пока машина не завернула за угол.
Как только Сорайя скрылась из вида, Овертон достал сотовый телефон и нажал клавишу быстрого набора номера. Услышав голос Мэттью Лернера, он сказал:
– Мистер Лернер, вы были совершенно
Кабур повел своих гостей к церкви, чей шпиль помог Борну найти деревню. Как и все в стране, она относилась к Эфиопской православной монофиситской Церкви, насчитывающей свыше тридцати шести миллионов прихожан, крупнейшей в мире Восточной православной церкви. Больше того, в этой части Африки это единственная христианская церковь, существующая с доколониальных времен.
Войдя в храм, Борн заметил в водянистом полумраке какое-то движение и решил, что Кабур его одурачил. Не только сын Заима, которого сожрала радиация, но и сам негус состоит в услужении у Фади; и вот сейчас он завел Борна в западню. Борн выхватил пистолет Макарова. Но тут тени и полосы света собрались в четкий образ, и он увидел перед собой человеческую фигуру. Не говоря ни слова, неизвестный знаком подозвал его к себе.
– Это отец Михрет, – прошептал Заим. – Я его знаю.
Хоть Заим и не оправился от раны, он настоял на том, чтобы сопровождать Борна. Теперь, после того как спасли друг другу жизнь, они стали неразлучными друзьями.
– Сыновья мои, – тихо промолвил отец Михрет, – боюсь, вы пришли слишком поздно.
– Мне нужен летчик, – сказал Борн. – Пожалуйста, проводите меня к нему.
Пока они торопливо шли в противоположный конец церкви, Борн спросил:
– Он еще жив?
– Он на грани смерти. – Высокий и тощий, словно жердь, священник имел вид изнуренного аскета. На худом лице выделялись его большие глаза. – Мы сделали все возможное.
– Как он попал к вам, отец? – спросил Заим.
– Его обнаружили пастухи на околице деревни, среди сосен у самой реки. Они обратились ко мне, и я приказал перенести его сюда на носилках. Но, боюсь, тем самым я только навредил раненому.
– Святой отец, у меня есть вертолет, – сказал Борн. – Его можно будет забрать отсюда.
Отец Михрет покачал головой.
– У него повреждены шейные позвонки и позвоночник. Обеспечить неподвижность не удастся. Раненый не переживет дорогу.
Летчик Джеми Коуэлл лежал на кровати отца Михрета. Возле него суетились две женщины: одна протирала целебной мазью обожженную кожу, другая выжимала из тряпки воду в полуоткрытый рот. Когда Борн приблизился к кровати, в глазах Коуэлла что-то мелькнуло.
Борн обернулся.
– Он может говорить? – обратился он к священнику.
– С большим трудом, – ответил отец Михрет. – Малейшее движение причиняет ему мучительную боль.
Борн встал рядом с кроватью так, чтобы его лицо оказалось прямо перед глазами Коуэлла.
– Джеми, я пришел, чтобы забрать тебя домой. Ты меня слышишь?
Губы раненого зашевелились, из них вырвался слабый присвист.
– Послушай, не буду тебя утомлять, – продолжал Борн. – Мне нужно найти Мартина Линдроса. Только вы двое остались в живых после нападения террористов. Линдрос жив?