Предательство, которому ты служишь
Шрифт:
— Все в порядке. Я понимаю. Черт. — Леон наклоняется вперед, уронив голову на руки, пока переваривает то, что я ему только что сказал.
Я позволяю ему осознать информацию и смотрю на здание перед нами.
— Я не хотел ничего из этого. Мне просто хочется играть в футбол, понимаешь? Иметь жизнь за пределами моего прошлого, сделать что-то из себя. — Слова срываются с моих губ.
— Ты любишь ее? — спрашивает он.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и Леон кивает, явно видя ответ в моих
— Борись за нее, Кейн. Если она действительно та, кого ты хочешь, докажи ей это. Ставь ее выше всего остального, потому что если Летти твоя единственная, то это все, что имеет значение, верно?
Приоткрываю губы, чтобы ответить, но у меня нет слов.
— И тебя это устраивает? — наконец, спрашиваю я.
— Черт возьми, нет, я думаю, что ты мудак. Но Летти — одна из моих самых близких подруг, и я хочу, чтобы она была счастлива. И если это ты, то так тому и быть.
— Ясно.
— Просто… разберись со своей гребаной жизнью. Она и так через многое прошла.
Парень открывает дверь и наполовину приподнимается с сиденья, когда я говорю.
— Пожалуйста, никому не говори.
— Кейн, я не гребаный дурак, — огрызается он. Хотя, думаю, мы оба понимаем, что он возможно идиот, учитывая, что, по сути, только что дал мне свое благословение пойти за ней. Я знаю, что по большому счету это ничего не значит. Но прямо сейчас, услышав от него эти слова, это кажется чем-то большим.
Леон встает, хватается руками за крышу моей машины и наклоняется.
— Держись подальше от Луки. Докажи Летти, что тебе действительно можно доверять, и думаю, у нас может что-то получиться.
— Я натурал, чувак. Но спасибо за предложение, — невозмутимо говорю я.
— На поле, гребаный мудак.
Я откидываю голову назад и смеюсь, когда парень хлопает ладонью по крыше и захлопывает дверь. И будь я проклят, если это неприятно делать.
— Подожди, — кричу я, опустив окно, когда он идет к своей машине. — Ты собираешься увидеться с ней, не так ли?
— Да. Но не замолвлю за тебя словечко. Если хочешь ее, то должен сделать всю работу.
— Спасибо, — бормочу я, не ожидая ничего другого.
Лука вышел из здания, пока мы все еще разговаривали, и смотрит на нас с хмурым выражением на лице.
— В этом сезоне мы можем пройти весь этот путь снова, и ты это знаешь, — говорю я ему.
— Посмотрим, — ворчит Лука, прежде чем направиться к своей машине, не обращая на брата ни капли внимания.
Леон, похоже, ничуть не смущен, когда садится в свою машину и заводит двигатель.
Я жду, пока они оба исчезнут, прежде чем отправиться делать то, что предложил Леон. Налаживать свою гребаную жизнь.
— Привет, —
Это странное зрелище, но, с другой стороны, это Рид Харрис. Такой он во всем. Совершенно чертовски странный.
— Привет. У тебя уже есть какие-нибудь ответы для меня?
— Забавно, что ты спрашиваешь об этом, — говорит он, моет руки и поворачивается ко мне. — Как раз собирался позвонить тебе сегодня.
Я смотрю на него, ожидая, что он скажет все, что должен мне сказать.
— Пошли, она сама тебе скажет.
— Она все еще жива?
— Конечно. Зачем она мне мертвая?
— Псих, — бормочу я, следуя за ним к двери в подвал, заставляя его смеяться.
Тепло в доме уменьшается по мере того, как мы спускаемся по лестнице, и запах меняется на гораздо менее приятный, чем то, что Рид готовил там, наверху.
Проходим мимо всех дверей, что заставляет меня снова задаться вопросом, есть ли кто-нибудь за ними внутри.
— Сколько гостей у тебя сейчас? — спрашиваю я, не в силах сдержать вопрос.
— Парочка. Но эта, безусловно, моя любимица.
— И это означает, что все остальные — мужчины, — невозмутимо говорю я, когда он открывает ту же дверь, за которой оставил Алану в субботу вечером, когда я имел неудовольствие прийти сюда.
— Да, еще и скучные ублюдки. Визжат, как маленькие сучки. Так ведь? — рычит он, пугая меня, когда несколько раз ударяет кулаком по двери рядом с дверью Аланы.
Из-за двери не доносится ни звука, полагаю, потому что они звуконепроницаемы, так что я могу только представить реакцию того, кто может быть внутри.
— Я преобразил своего нового питомца. Что ты об этом думаешь?
Положив руку Алане на поясницу, Рид выводит ее из маленького помещения.
У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на ее короткие светлые волосы. Но еще более шокирующим, чем потеря ее длинных локонов, является то, насколько хорошо это выглядит.
— Ты сам это сделал?
— Да. Кажется, я, возможно, упустил свое призвание в жизни, — говорит он, поощряя женщину снова сесть на стул.
Я оглядываю его камеру пыток, а затем смотрю в его дикие глаза, когда Рид смотрит на своего «питомца».
— Нет, нет. Думаю, ты именно там, где и должен быть.
Он посмеивается, передавая Алане стакан воды, давая мне возможность изучить ее.
Кроме новой прически, я не вижу никаких других свидетельств того, что он что-то с ней делал. Нет ни порезов, ни ушибов, ни отсутствующих пальцев. Хмурюсь, когда вспоминаю кровь, забрызгавшую его, когда Рид вышел после разговора с ней в субботу вечером. Разве это была не ее кровь?
— Давай, милая. Не заставляй моего мальчика ждать. Скажи ему то, что сказала мне, — требует Рид.